– Где вы в последний раз видели картину?
– В спальне Вейзборда. Он повесил ее на стену как распятие, дурак.
– Она пропала. Под кроватью мы нашли только раму.
– Мерзавец Аукруст – это он забрал ее. Он был здесь в тот вечер, когда Вейзборд умер.
– Он сказал, что убьет меня, – вклинилась Габи, – он приставил мне к горлу нож. – Она взволнованно указала пальцем на свое горло.
– Нет, нет, – запротестовала Маргарита, – он бы так не сделал. Я его знаю. Он очень нежный…
– Он нежен, как дикий кабан. Посмотрите на мои глаза, они все еще красные от того, чем он меня обрызгал. И он проткнул стеклом руку одного парня. Он убил Вейзборда, вот что я думаю.
Маргарита села в кресло рядом со столом.
– Вы можете его найти?
– Я здесь, чтобы получить, что мне причитается. Здесь есть серебро, фарфор и картины, которые я могу продать.
– Вы и ложки из дома не заберете, – нахмурилась Иди.
– Найдите картину, – сказала Маргарита, – и я заплачу вам десять тысяч франков.
– Десять? Вейзборд мне должен шестьдесят.
Маргарита покачала головой:
– Я знала этого адвоката слишком хорошо. Вы ни франка не получите.
Глаза Летока метались от Габи к Маргарите.
– А что я получу, если не найду картину?
– Докажите, что попытались, и я заплачу вам пять тысяч франков.

Глава 40

Наклонность Оксби действовать самостоятельно не была поколеблена, даже когда Эллиот Хестон прислал своему инспектору меморандум, в котором цитировались правила процедуры расследования, а именно то, что во время официального допроса должен присутствовать второй офицер. Это был мягкий выговор, сопровождавшийся запиской, в которой выражалась надежда, что второго предупреждения не потребуется. Хестон также попросил Оксби проинформировать его обо всех действиях, которые были предприняты по делу Вулкана, но о которых по небрежности забыли доложить. Записки Хестона были краткими, а замечания никогда не были личными. Оксби сделал то, что всегда делал с меморандумами. Он скомкал его и бросил в мусорную корзину.
Исчезновение фотографий никак не выходило у него из головы. Его волновало уже не то, что было на этих снимках. Важным было то, что, кто бы ни вылил кислоту на негативы, он же был ответствен и за уничтожение картин – по крайней мере, такие выводы делал Оксби. Неплохая гипотеза, думал он. Вполне вероятно, что Пинкстер знал больше, но не признавался. И что с Моряком? Вскрытие показало, что у него была больная печень и рак желудка, но умер он от травмы черепа. Оксби задело и то, что Хестон наломнил ему о протоколе, поэтому сержант Браули должна была сопровождать его к Иану Шелбурну. Возможно, ему удастся сосредоточиться на том, что он хочет узнать.
Иану Полу Шелбурну было около сорока лет; это был грузный мужчина, с проседью в волосах, голубоглазый, светлокожий, одет он был в выцветшие джинсы и свитер. Шелбурн говорил несколько монотонно и вообще был немногословен. Он предложил провести допрос в съемочной студии. Они принесли два стула, а Шелбурн примостился на табурете для пианино перед голубым полотном, куда усаживал своих клиентов, чтобы снимать. Так как цвет его одежды и глаз почти совпадал с цветом полотна, казалось, что Шелбурн вот-вот исчезнет. Вот что значит проводить слишком много часов в фотолаборатории, подумал инспектор.
Оксби начал допрос:
– Как давно вы знакомы с Аланом Пинкстером?
– Пять лет, думаю. Или шесть. Около того.
– Как вы с ним познакомились?
– Мы познакомились вскоре после того, как он купил дом в Блетчингли. Первый год мы довольно редко встречались, мы ведь из разных социальных слоев. Через несколько лет я получил задание от «Кантри лайф» поснимать на вечеринке, которую Пинкстер устраивал после ремонта в своем доме. Там-то он и объявил о своем плане построить художественную галерею, а я подкинул идею сделать фотоотчет о строительстве, от первого камня до освящения, так сказать. Он решил, что это неплохая идея, и нанял меня.
– Это помогло преодолеть социальный барьер?
– Не совсем, но мы сблизились.
– Вы постоянный фотограф в галерее Пинкстера?
– Думаю, да, но неофициально.
– Мистер Пинкстер часто просит вас показать ему фотографии до того, как их увидят Кларенс Боггс или Дэвид Блейни?
Шелбурн немного подумал.
– Он иногда просил меня показать ему снимки, прежде чем я отдам их Блейни.
– Вас с мистером Пинкстером связывают личные отношения?
– Не совсем понимаю, что вы подразумеваете под «личными отношениями».
– Вы с ним общаетесь не по работе?
– Я же говорил, что мы из разных…
– Слоев, вы так сказали. И все же, вы видитесь с ним? Дважды в месяц – или дважды в год?
– Где-то раз в два месяца, наверное.
– Вы можете утверждать, что вы друзья?
– После шести лет – в некотором роде. Но как это связано с негативами?
– Вы абсолютно правы, мистер Шелбурн. Это может не иметь никакого отношения к негативам. Кажется, иногда я отвлекаюсь от темы, простите меня.
– Понимаю, – сказал Шелбурн.
– Насчет негативов. Мисс Браули попросила Дэвида Блейни заказать другие фотографии, и, как я понял, он позвонил вам, чтобы передать заказ. Но вы были в отъезде. Скажите, куда вы ездили?
– Я должен был сделать снимки новых производственных корпусов и оборудования «Оксфорд Фэбрикс Компани».
– Где это?
– В Эштоне. В пригороде Манчестера.
– Недалеко. Это было сложное задание?
– Задание было плевое, а вот погода подкачала.
– Какая она была?
– Нас заливало целую неделю.
– Вы помните числа?
– Где-то в середине месяца.
– Вас не было довольно долго. Две недели или дольше?
– Мне нужно было уладить кое-какие личные дела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99