Кондо кивнул.
– Я должен сделать так, чтобы они не поднялись выше.
– Но раз у вас есть картина, вы должны желать обратного. Так?
– А вы знаете дело.
– Кто ваш клиент?
Кондо покачал головой:
– Это конфиденциально.
– Он коллекционер или инвестор?
Кондо улыбнулся:
– И то и другое.
– Он имеет дело с ценными бумагами?
– Он делает деньги, – ответил Кондо.
Заработали ходовые двигатели, буксир покачнулся и двинулся.
– Где картина? – спросил Кондо.
Пинкстер нажал несколько кнопок на плоском предмете, напоминавшем пульт дистанционного управления. Наверху загорелся свет и упал на большую картину, висевшую на переборке за креслом Пинкстера. Краски были яркими; казалось, солнце подсвечивает сине-зеленую воду снизу, и молодой человек в лодке помогал девушке перейти в лодку. Мари Симада подошла к картине и стала рассматривать ее через лупу.
– Что вы думаете о картине, мистер Кондо?
Кондо поправил очки.
– Она хороша, насколько я разбираюсь в Сёра. Но эксперт – мисс Симада.
Мари говорила с воодушевлением, независимо от того, хвалила она что-нибудь или критиковала. Она оценила картину положительно.
– Сколько? – спросил Кондо.
– Одиннадцать миллионов долларов, – ответил Пинкстер.
Большая голова Кондо качнулась из стороны в сторону.
– Предлагаю вам восемь с половиной, и ваша прибыль составит полмиллиона.
– Это была частная покупка. Вы не знаете, сколько я заплатил.
– Мой друг из Чикаго сказал, что вы заплатили восемь миллионов.
– Ваш друг ошибся, мистер Кондо. – Пинкстер потер холодным полотенцем щеки и встал. – Сёра становится популярным, а достать его нелегко. Цена – одиннадцать миллионов.
Кондо подошел к картине и внимательно осмотрел ее.
– Предлагаю девять.
– Цена окончательная. – Пинкстер произнес каждое слово очень медленно.
Кондо сделал знак Мари, и она приблизилась к нему. Они заговорили по-японски так быстро, что Пинкстер не смог ничего разобрать. Может, это что-то и значило, но скорее всего было частью деловой стратегии Кондо.
– Покажите нам остальные картины, – сказал Кондо. – Может, найдется другое полотно, и мы сможем заключить сделку.
Пинкстер поколдовал над своим пультом. Огни над Сёра погасли, и одновременно вспыхнул луч света над Пикассо.
– Это «Сидящая обнаженная», написана в тысяча девятьсот одиннадцатом году. Маленькая, я согласен, но цена нормальная. Я полагаю, два с половиной миллиона.
Лампа над Пикассо погасла, и осветилась мрачная картина рядом.
– Это довольно редкий Эдуар Вюйяр, полотно тысяча восемьсот девяносто третьего года, называется «Новый сосед». Цена – семь миллионов.
Когда погас свет над Вюйяром, они увидели другую, очень энергичную, выразительную картину, пестревшую печатными надписями и слоганами.
– Эта написана Жаном-Мишелем Баския из Нью-Йорка, неоэкспрессионистом. Его карьера рано прервалась. Он умер от передозировки наркотиков в возрасте двадцати семи лет. Это «Рыбный рынок». Чудесное приобретение за миллион двести.
Свет погас и зажегся снова. На этот раз он был направлен на картину «Женщина с голубым зонтиком» Моне. Пинкстер похвалил залитый солнцем сад и добавил:
– Может, вы помните, что изначально эта картина была больших размеров. Один из прежних владельцев отрезал десять дюймов, но, по мнению некоторых критиков, это послужило картине на пользу. Это очень серьезная вещь, и я хочу за нее двенадцать миллионов.
Следующим был Марк Шагал. Это была ярко раскрашенная цирковая сценка, очень любопытная.
– Я еще не определил ее стоимость, но думаю, она будет не меньше пяти миллионов.
Пинкстер стоял в луче света, направленного на Моне, лицо его было таким же красным, как розы в саду на картине.
– Я должен показать вам еще одну картину. Мне предложили ее прошлой зимой, и я рискнул. Она не всем придется по вкусу, но частных коллекционеров может заинтересовать.
Все шесть картин были освещены, и Пинкстер включил еще одну, очень яркую лампу. Перед ними появилась картина, изображавшая трех жокеев на лошадях; позади толпились любители скачек.
– Это «Перед скачками» Эдгара Дега.
Кондо рванулся к картине.
– Где вы ее взяли?
– В Швейцарии. Это все, что я могу сказать.
– Она украдена из собрания Берроуз в Бостоне! – воскликнул Кондо.
– Совершенно верно, – спокойно сказал Пинкстер. – Одна из двенадцати, и сейчас они все всплывают. Все, кроме Вермеера. Говорят, он стоит шестьдесят миллионов.
– Я знаю, где он, – сказал Кондо, – не точно, конечно, но он в Японии.
– При нормальных условиях эта картина стоила бы двадцать миллионов. Но поскольку я никогда не торговал краденым, я попрошу вас назвать цену.
Кондо уставился на трех жокеев.
– Цена меняется в зависимости от покупателя и картины. Вы купили ее для перепродажи, и вы устанавливаете цену, а покупатель решает, стоит ли брать за такую цену картину, которую он никому не сможет показать.
Пинкстер снова поколдовал над пультом, и свет стал еще ярче.
– Но что вы думаете, мистер Кондо?
– Я думаю, что вы либо очень смелый, либо сумасшедший, раз показываете нам Дега.
– Я очень тщательно выбираю зрителей, – улыбнулся Пинкстер. – Думаю, у вас есть клиент, который захотел бы купить Дега.
– Многие хотели бы обладать им, но только один осмелится.
– Покажите ему картину.
– Вы позволите мне?
– Мы поделим все, что получим сверх двух с половиной миллионов долларов, которые я за нее заплатил.
Кондо криво улыбнулся:
– Я смог бы продать ее за пять, за шесть миллионов.
– Шесть пойдет,– сказал Пинкстер, искренне улыбнувшись впервые за все время разговора. – Во время кражи полотно было вырезано из рамы, но это небольшая потеря.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99