Они оба выбирали апельсины, привезенные из Африки, и он помог ей отнести покупки в машину. Маргариту очаровали его выговор, его размеры, почти медвежьи, и ей было приятно, когда он представился и пригласил ее осмотреть его мастерскую. Он показался ей добрым, начитанным и в то же время очень привлекательным. И это взволновало ее. Навестив несколько раз его мастерскую, Маргарита решила доверить ему важное дело.
Она вынула из рамы Ренуара и отдала полотно владельцу салона, попросив аккуратно почистить картину и подготовить новую раму.
На подъездную аллею свернул фургон. Он остановился перед домом, и из него вышел высокий мужчина в светло-коричневом костюме и шапочке с козырьком. Эмили открыла ему дверь и проводила в сад.
Каждый раз Педер Аукруст казался Маргарите все выше и красивее. Она считала, что ему около сорока. Теперь она пыталась повнимательнее приглядеться к нему. Загоревшее под солнцем Лазурного берега лицо, густые брови и постоянно бегающие глаза – он напоминал ей проказливого мальчишку. Ладони у него были огромные, как дыни, и, протягивая свою руку для приветствия, Маргарита испугалась, что он раздавит ее. Его французский был как у простолюдина из-за гортанных скандинавских модуляций.
– У вас красивый дом.
– Спасибо, – просияла она. – Всем нравится вид на воду, но я предпочитаю землю и ее меняющиеся краски.
Эмили внесла поднос с кофе.
– Вы очень удачно выбрали раму, – сказал он, развернув пакет и вынув Ренуара, чтобы она рассмотрела полотно.
Маргарита светилась почти так же, как девушка на картине.
– Давайте повесим ее на место.
Она отнесла картину в комнату, которая раньше была столовой. Два года назад ее переделали в галерею. Окна убрали, а потолок застеклили, чтобы обеспечить естественное освещение; кроме того, над каждой картиной установили дополнительные светильники. Аукруст остановился в дверном проеме и, оглядывая картины, переводил взгляд с одной на другую.
– Вам нравится? – спросила Маргарита.
Аукруст ответил не сразу; он вышел на середину галереи, медленно сделал круг, осматривая каждую картину. Его внимание привлекли два Сезанна, висевшие рядом; Аукруст изучал автопортрет. Тихим голосом он сказал:
– Красивая коллекция, вы выбирали с умом.
Маргарита обрадовалась его сдержанной похвале. Она повесила маленькую картину Ренуара на место, слева от Сезанна.
– Вы довольны? – спросил Аукруст.
– Да, очень. Теперь остальные выглядят очень грустно.
Он улыбнулся и указал на картины:
– Тогда возвращайтесь ко мне в салон и выберите рамы для остальных.
– Только для тех, которые я оставлю. Пусть новые владельцы сами выберут рамы.
– Какие вы оставите?
Она коснулась Ренуара.
– Это мой друг и будет висеть в моей спальне. Это не лучшая его картина, но мне нравится, а остальное не имеет значения.– Она подошла к Писсарро и указала на картину с садом – взрыв красок. – И эту я оставлю. – Она встала перед Коро, двадцать четыре квадратных дюйма сплошного очарования. – Я не могу с ней расстаться, она имеет особенное значение для меня. – Она оказалась перед Сезаннами. – Я знаю эту старую ферму, она в десяти минутах ходьбы от дома, где я жила в детстве.
Она глядела на картину, ее глаза затуманились.
– Это моя любимая. – Она вытянула руку, и ее пальцы нежно коснулись блестящей краски.
В соседней комнате зазвонил телефон. В дверях появилась Эмили и кивком подозвала Маргариту. Та извинилась и вышла.
Аукруст тут же подошел к Сезанну и провел рукой по раме автопортрета. Картина, если не считать тяжелой шестидюймовой рамы, была около двадцати шести на двадцать дюймов, довольно большая для автопортрета Сезанна. Он отодвинул картину от стены и увидел, что защитная темно-коричневая бумага сзади картины была надорвана в нижнем правом углу. Аукруст опустил картину обратно на стену, отошел к Писсарро как раз в тот миг, когда Маргарита вошла в комнату.
Она сказала:
– Я не предупредила вас: на некоторых картинах установлена сигнализация.
На его лице она не увидела удивления. Он спокойно сказал:
– Я не сомневался, что вы их защитили.
– Когда мой муж был жив, мы особенно об этом не думали, но когда я поняла, что Гастон не способен предотвратить даже кражу суповых ложек, я решила, что нам нужна лучшая защита. Гастон обратился к Фредерику Вейзборду, и тот установил сигнализацию на Сезанна и Писсарро. Фредди ужасный человек, не понимаю, что Гастон в нем нашел.
Она подошла к Аукрусту.
– Я отключила звук сигнализации, но когда она включается, в нескольких местах в доме загорается свет.– Маргарита посмотрела ему в глаза. – Свет зажегся.
– Боюсь, это моя вина… Мне стало любопытно, но я не видел датчиков.
– Они внутри рамы, очень маленькие, их трудно найти, – похвасталась Маргарита.
– Но ведь картину можно вырезать из рамы. Воров не интересуют рамы.
– Зачем вообще воровать ценное полотно? Его же нельзя продать, даже в частном порядке. Только если за бесценок какому-нибудь отшельнику в Антарктиде. – Она презрительно поморщилась. – Фредди так дорожил картинами, что в каждую ввел флюоресцирующую краску. Только страховщикам это на руку. – Она вдруг рассердилась. – Со смерти мужа Фредди просто сдурел, беспокоясь о безопасности картин.
– Сигнализация соединена с полицией?
– Да, и они злы на меня. Было слишком много ложных вызовов, и они грозят, что в следующий раз не приедут.
– Покажите мне сигнализацию. У меня есть клиент, который интересуется этими устройствами.
Маргарита сняла со стены картину и показала на то место, где задник прикреплялся к раме.
– Здесь, где скреплено дерево, видите кружок размером с монетку?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99