Представь только, я вить в окошко их увидела, двоих цыганят. Бегала воду тебе переменить похолоднее, а окошко кухонное оно во двор. Смотрю, затаились пострелята у поленницы, шепчутся о чем-то. Может, обокрасть кого хотят, мне дела нету. Уж я как выскочу в чем есть! Кто, говорю, из ваших лекарит, скажете, денег дам. Ну, взяли алтын, понятно, приведем, говорят, старую Зилу. Ох и старуха, жаль, ты не видела ее толком! Ох, старуха! Столько мне порассказала всего, покуда около тебя сидели! Про барыню Трясовицу хоть бы…
– Постой! – Нелли отставила поднос и уселась в постели. – Может, мы тогда цыганятам и поручим искать Венедиктова? А то уж пятый мы день в столице, и все без толку.
Раздался стук в дверь, и почти сразу за ним в горнице появилась озадаченная вдова.
– Почта к выздоравливающему, – произнесла она превесело, но отчего-то косясь в коридор. – Только никак не хочет нехристь мне отдать, может, и по-нашему не понимает. Письмом машет да знаками указывает, мол, хочет отдать в самые руки.
– Я писем не жду, – обеспокоилась Нелли.
– Ой ли? – хмыкнула Катя.
– Ну пусть его входит.
В горницу тут же вошел слуга, облаченный в ливрею яркого цвета салатовых листьев. Наружность его была примечательна. Темное, как дубовая кора, лицо казалось совершенно плоским, широкий нос вдавливался толстыми крыльями в щеки, не узкие, но маленькие черные глаза казались косы, как у калмыка, хотя это наверное был не калмык. Отливающие синевою черные волоса выглядели жесткими, как конский хвост, в подобие которого и собирались сзади. Лба над узкими бровями почти вовсе не было. Страхолюдное это лицо решительно ничего не выражало.
Низко, в какой-то странной манере поклонившись Нелли, слуга протянул ей письмо на зеленоватой толстой бумаге.
– Кто тебя прислал и надобен ли ответ? – спросила Нелли.
Слуга не произнес ни слова, лишь прошел несколько шагов, пятясь, словно рак, поклонился еще раз и был таков.
Даже не разглядев незнакомой печати, Нелли нетерпеливо сломала кляксу серебристого воска и развернула лист.
Послание было писано ровным, как пропись, почерком писца. В нем господин Роман Сабуров приглашался запросто бывать в любой вечер и час для дружеского препровождения времени на Аглицкой набережной, в собственном дому господина Венедиктова.
Нелли выронила бумагу, словно та могла ожечь ей руки.
– На Аглицкой набережной, – потрясенно прошептала она. – Подумай только, это был ОН, а я его не узнала.
– Кто ОН? – Катя подхватила бумагу, пытаясь увидеть смысл ускользающих от нее букв.
– Венедиктов… там, в челноке, это был Венедиктов!
– Побожись!
– Говорю тебе, это был Венедиктов.
– Так как же ты могла его узнать, вы прежде не видались.
– Он мне снился… Давно, в стогу, когда тебе подарили Роха.
– Глупости говоришь, – обиделась Катя. – Тебе не может вещих снов сниться, разве ты цыганка?
– У него были светлые волоса во сне, – лихорадочно продолжала Нелли, не слушая подруги, – совсем светлые. И светлые желтые глаза.
– Глаза? – запнулась Катя. – Глаза-то у него, положим, впрямь желтые.
– Как ты могла разглядеть?
– Да уж разглядела.
– Может, во сне был парик? – Нелли сама не понимала, для чего ей так важно, чтобы недавний незнакомец совпал приметами с тем Венедиктовым, что явился ей во сне в начале путешествия.
– Мокрые волоса всегда темнее. Свои ли, чужие – без разницы.
Нелли, сидевшая в постели, натянула перину повыше. Ей отчего-то сделалось знобко.
– Да уж, въехали в болото, как-то выедем, – мрачно кивнула Катя. – Видала, человек-то у него нехристь?
– Ты почем знаешь?
– Нюхом чую. Да и человек ли, прости господи, может, он из ящерицы такого сгоношил, как колдун Брюс горничных девок из цветов делал.
– Брюс Яков Вилимович был большой учености человек, сподвижник великого Петра, – возразила Нелли. – Папенька про него рассказывал.
– Чего ж еще твой папенька мог рассказать, – с усмешкою произнесла Катя. – А знающие люди другое говорят. Колдун он был чернокнижный. Из страны Шепландии, где одни шептуны-колдуны и живут, на острове, а соседи от них с перепугу каменной стеною отгородились.
– Такой страны нету, есть Шотландия.
– На острове?
– Ну, на острове.
– А ты говоришь, нету. Так вот что про него говорят. Упреждал он Государя Петра Алексеича, как, мол, помру, так ты меня хоронить не позволяй. А возьми стклянку с мертвой водой да побрызгай мое тело снизу вверх, а затем сверху вниз. А потом возьми стклянку с живой водой да побрызгай сверху вниз, а затем снизу вверх. И дает царю две черных стклянки. Петр их запер в шкап да еще караул приставил сторожить. Прошло время, и помер старый Брюс. Все бояре собрались похорон ждать, а царь не велит. Взял он из шкапу обе стклянки да пошел к Брюсу, а Брюс уж в гробу лежит. Побрызгал царь из первой стклянки снизу вверх да сверху вниз, и Брюс стал как живой, белый да румяный. Зачал тут царь из второй стклянки брызгать сверху вниз, а Брюс как руками-ногами начнет шевелить! Испугался царь, закричал да уронил стклянку! Возьми она и разбейся. Завыл Брюс страшным голосом, в гробу поднялся да рукой царю погрозил. Да тут же рухнул обратно в гроб и сделался мертвый.
– Сказки, – Нелли откинулась на подушки.
– Уж тебе бы говорить, сама колдунья, а в колдовство не веришь.
– Во-первых, я в сказки не верю, а во-вторых, я никакая не колдунья. Мне просто нравится в мои камни играть.
– А про Брюса у кого угодно спросить можно на Москве, всяк ответит, что похороны его долго откладывались.
– Мы не в Москве. И с чего ты про этого Брюса вспомнила?
– Да с того, что с ним для нас куда бы безопасней дело было иметь, чем с этим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205