– Я ранен.
Раздались крики смятения и ярости. Один из конюших схватил Равальяка и едва не убил его на месте, но Эпернон велел ему этого не делать. Затем все обратили внимание на короля, потому что у него горлом шла кровь.
– Сир… сир… – забормотал Монбазон.
– Это… ничего, – промолвил король Франции. То были его последние слова, потому что довезти его до Лувра не удалось, он умер.
Глава 22
РЕКВИЕМ ПО КОРОЛЮ
Вся Франция погрузилась в печаль. Не стало ее самого лучшего короля. Его место занял маленький мальчик, и все понимали, сколько несуразиц может таить регентство.
Но сначала людьми владело лишь горе; они вспоминали, как он ходил среди них, часто с шуткой на устах, всегда готовый к тому, чтобы к нему относились наравне со всеми. Французы любили его – и после смерти даже сильнее, чем при жизни, – потому что только смерть показала его истинную цену. Великий король, великий любовник, человек, у которого всегда была улыбка на губах и женщина в объятиях, готовый при необходимости обнажить меч и никогда не заботившийся о собственной славе. Он стоял за Францию, и Франция стояла за него.
Отмщение! Люди хотели жестокого наказания для того, кто посмел отнять у них их короля.
На суде выяснилось, что Франсуа Равальяк был религиозным фанатиком. Он заявил, что король не был настоящим католиком, а перешел в католичество ради мира. Разве не помнят все его знаменитые слова: «Париж стоит мессы»? Равальяк утверждал, что Господь повелел ему убить отступника, который презрел святую церковь. Убийца короля был осужден и умер ужасной смертью на Гревской площади.
Но Генриха IV забыть никто не мог, и по стране поползли слухи. Кто-то стоит за этим убийством. Кто? Может, это дело рук ревнивого Конде, жену которого стремился соблазнить король? А как насчет Генриетты д'Антраг, его бывшей любовницы, которая всем известна своей необузданностью? А Испания, чьи агенты шныряют повсюду? Король погиб как раз тогда, когда вынашивал планы лишить могущества Австрию и Испанию.
Для его убийства могло быть очень много причин. Религиозный фанатик сделал свое дело, но кто вложил в его руку нож?
Марго всем демонстрировала, как скорбит по королю. Она заказала поминальные песнопения в его память в августинском монастыре, и однажды, когда выходила из храма, к ней подошла одна женщина и попросила с ней поговорить.
– Говори, – велела Марго.
– Мадам, – начала женщина, – когда я была служанкой у мадам де Верней, к ней захаживал Равальяк…
– Ну?
– Я уверена, что мадам де Верней вместе с герцогом д'Эперноном ответственны за убийство короля.
Марго пришла в ужас, отвела женщину к себе домой и хорошенько обо всем расспросила. Женщина пылала гневом и говорила, что жаждет справедливого возмездия.
Марго тут же отправилась к Марии Медичи, с которой находилась в самых добрых отношениях. Для Марии настало самое счастливое время жизни, потому что она стала регентшей маленького короля и обладала всей властью, к которой так стремилась. Ее дорогой Орсино Орсини был рядом, как и Леонора с Кончини. Францией правили итальянцы, что веселило… итальянцев.
Мария все выслушала и обсудила с Орсини. Было бы неразумным, сказал он, раскапывать это дело; кто знает, к чему это приведет. Пламя одного скандала даст искру другому. Король умер, Равальяк получил свое, дело закрыто.
Так и порешили, хотя требовалось добиться молчания от мадам д'Экоман. Ее обвинили в лжесвидетельстве, а ее внешность – она хромала и была немного горбатой – помогла обвинить ее и в колдовстве. Королева решила, что лучше всего будет упрятать ее за «высокие стены», то есть сослать в монастырь, где она будет жить, никому не видимая, до конца своих дней.
Генриетта послала королеве любезное письмо, благодаря за то, что она называла справедливостью. Королева любезно ей ответила. Ссориться с Генриеттой ей теперь не было никакого резона, и она не хотела вмешиваться в ее жизнь, за исключением того, что запретила ей и ее сестре Мари выходить замуж. Они начали свою жизнь потаскухами, заявила королева, и нечего искать искупления грехам в замужестве.
Генриетта, поняв, что больше никогда не будет пользоваться при дворе прежней властью, поселилась в провинции, ей стало свойственно чревоугодие, и она так располнела, что умерла от апоплексического удара.
Шарлотта смирилась со своим замужеством и родила Конде нескольких детей.
Людовик XIII подрастал, но люди продолжали вспоминать его отца. Они собирались в переулках и на бульварах, чтобы поговорить о нем. Генрих IV был единственным королем во Франции, который повернулся лицом к беднякам, напоминали они друг другу и со слезами на глазах кричали: «Виват король!» Он ушел от них – король, который говорил, что больше всего хочет, чтобы у каждого француза в воскресенье в котелке варилась курица, король, который принес стране благоденствие, человек, обладавший тремя талантами: мог пить с последним простолюдином, был доблестным воином и неукротимым сердцеедом.
Больше такого им увидеть не суждено.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129