Но все-таки это лучше, чем ничего, и я поразилась тому энтузиазму, с которым Женевьева отнеслась к предложению. В конце концов, она ведь не привыкла жить в большой семье. Когда была жива ее мать, их было всего трое – Женевьева, Франсуаза и Нуну, хотя, возможно, еще и гувернантка. А что же граф? Уверена, что, когда была жива его жена и дочь была еще маленькой, он тоже участвовал в рождественских праздниках.Все четыре комнаты, относившиеся к детской, находились не очень далеко от моей. Первая – классное помещение, с высоким куполообразным потолком, с узкими окнами в виде амбразур и широкими массивными подоконниками, как и во всем замке. В этом помещении был большой очаг, в котором, как утверждала Нуну, можно было зажарить быка. С одной стороны висел огромный оловянный котел, в котором всегда лежала большая куча поленьев. Три двери вели в другие комнаты: одна – в спальню Женевьевы, другая – в комнату Нуну и третья – в комнату гувернантки.Вернувшись с полуночной мессы, мы торжественно прошествовали в классную комнату и поставили свои башмаки перед угасавшим очагом.Женевьева отправилась спать. И, когда мы с Нуну решили, что она уже заснула, положили в башмаки свои подарки. Я – шелковый шарф пурпурного цвета, который можно было использовать в качестве галстука во время наших прогулок верхом. Для Нуну я приготовила то, что владелица кондитерской назвала ее любимым лакомством, – торт со сливочным кремом и ромом в красивой коробке. Мы с Нуну, сделав вид, что не замечаем подарков, приготовленных друг для друга, пожелали одна другой спокойной ночи и разошлись по своим комнатам.
Рано утром меня разбудила Женевьева:– Посмотрите, мадемуазель! Вы только посмотрите!Толком не проснувшись, я все-таки поняла, что наступило Рождество.– Шарф просто замечательный. Благодарю вас, мадемуазель. – Она надела его Прямо поверх ночной рубашки. – А Нуну подарила мне носовые платки с очень красивой вышивкой. И еще... О, мадемуазель, я пока не открывала. Это от папы. Коробочка лежала в моем башмаке вместе с другими подарками!Я все еще продолжала сидеть на кровати и была взволнована не меньше, чем она.– Замечательно! – воскликнула я.– Он уже много лет ничего мне не дарил. Интересно, почему же в этом году...– Да не все ли равно? Давайте лучше посмотрим!Внутри коробочки был кулон – жемчужина на тонкой золотой цепочке.– Боже, какая прелесть! – искренне восхитилась я.– Просто чудо! – подхватила Женевьева.– Вы довольны?Она даже не могла говорить – лишь кивнула.– Примерьте его, – сказала я и помогла застегнуть цепочку.Женевьева подошла к зеркалу и стала рассматривать себя. Потом снова подошла к моей кровати, взяла подаренный мною шарф, который сняла, чтобы надеть цепочку, и накинула теперь его на плечи.– Какое счастливое Рождество! – сказала она радостным голосом.Я подумала, что хорошо бы, чтобы оно действительно было счастливым. Женевьева настойчиво звала меня пойти в классную комнату.– Нуну еще не встала. Она получит свои подарки позднее. А теперь, мадемуазель, давайте посмотрим, что подарили вам.Я взяла сверток, в котором был подарок от Женевьевы, – книга о замке и его окрестностях. Она с удовольствием наблюдала за мной, пока я перелистывала книгу.– О, Женевьева, благодарю вас. Вы очень добры, что подумали обо мне. Так, значит, вы знаете, что я очарована этим местом?– Да вы даже не можете этого скрыть, мадемуазель. И вы любите старые замки, не так ли? Но только не начинайте читать ее прямо сейчас. Лучше посмотрите. Вот эта салфетка для подноса – от Нуну. Я знаю, кто сделал ее. Моя мама. У Нуну их целая стопка!Носовые платки, салфетка для подноса... все вышитое руками Франсуазы! Интересно, как это Нуну решилась расстаться с ними...– Здесь для вас еще кое-что, мадемуазель.Я увидела сверток, и мне в голову пришла невероятная мысль, которая при всей своей абсурдности была столь волнующей, что я даже не решалась взять его в руки, страшась испытать разочарование.– Разверните его! Скорее! – скомандовала Женевьева.Я послушалась и увидела великолепную миниатюру, украшенную жемчужинами. Это был портрет женщины со спаниелем на руках. По стилю прически и платью женщины я поняла, что портрет был выполнен около ста пятидесяти лет назад.– Вам нравится? – воскликнула Женевьева. – Это от кого?– Прекрасная, но слишком дорогая вещь. Я...Женевьева подняла выпавшую из свертка записку:«Вы без сомнения узнаете даму, которую так умело вернули к жизни. Возможно, она вам столь же признательна, как и я, и мне кажется, что будет весьма разумно, если миниатюра станет вашей собственностью. Я собирался вручить ее вам при нашей следующей встрече, но, поскольку вы столь привержены старым традициям, кладу ее в вашу туфельку.Лотэр де ла Таль».– Это от папы! – взволнованно воскликнула Женевьева.– Да. Он очень доволен моей работой над картинами, и это – выражение его признательности.– О... но в ваш башмак! Кто бы мог подумать... – Ну, он, наверное, подумал, что раз кладет кулон в ваш башмачок, то может положить миниатюру – в мой. Это та самая дама с изумрудами. Вот почему он подарил мне портрет.– Вам она нравится, мадемуазель? Нравится, да?– Да, очень красивая вещь.Я с нежностью рассматривала миниатюру, отметив про себя роскошные краски и прекрасные жемчужины. Я еще никогда в жизни не обладала чем-либо более прекрасным.Вошла Нуну.– Что за шум? – спросила она. – Вы даже разбудили меня. Счастливого всем Рождества!– Счастливого Рождества и вам, Нуну.– Нуну, ты только посмотри, что подарил мне папа! И подарок лежал в моем башмаке!– В башмаке?– Да проснись же ты, Нуну! Сегодня же рождественское утро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109