– спросил он.– Это официальное приглашение?– Вы же знаете, что я не умею быть официальным. Это просто высказанное от всего сердца желание нашей семьи...Я сказала, что с большим удовольствием принимаю приглашение.– Но мои мотивы весьма корыстные, мадемуазель.Жан-Пьер немного нагнулся и характерным движением чуть дотронулся до моей руки. Я не отвела взгляда от его глаз и подумала, что его манера давать мне понять, что я ему не безразлична, – всего лишь естественная галантность француза, с которой он обращается ко всем женщинам.– Я ничего вам не буду рассказывать о праздновании Рождества, – сказал он. – Это должно стать для вас сюрпризом.Когда мы добрались до Сен-Вайяна, меня представили месье Дюрану, тамошнему управляющему. Его жена принесла вино и очень вкусные маленькие пирожки. Пока мужчины обсуждали различные дела, мадам Дюран занялась мной.Она знала обо мне очень многое: сразу стало ясно, что жизнь замка Гайяр обсуждалась в округе, порождая всяческие сплетни и слухи. Что я думаю о замке, о графе? Я тщательно обдумывала ответы, и она вскоре поняла, что вряд ли сможет узнать от меня что-нибудь новое, поэтому перешла к своим собственным делам, рассказывая, как много ей приходится трудиться за месье Дюрана, ибо сам муж уже стар и с трудом может работать.– Ах, эти волнения и беспокойства! Каждый год одно и то же, и так вот уже десять лет – с тех пор, когда на виноградники напала эта ужасная болезнь. Словом, дела в Сен-Вайяне идут не самым лучшим образом. Но месье Жан-Пьер просто волшебник. Вино замка снова стало таким же прекрасным, как раньше. Я очень хотела бы надеяться, что господин граф скоро позволит моему мужу выйти на покой.– Разве месье Дюран должен получить разрешение графа?– Конечно, мадемуазель. Граф даст ему домик. Боже, как я жду этого дня! Я заведу цыплят и корову, а может быть, две. И для мужа это будет просто великолепно. Он уже достаточно потрудился, что еще надо старому человеку? Разве способен он в его возрасте бороться со всеми этими напастями? Разве кто-нибудь, кроме Бога, может знать, когда случатся заморозки, которые уничтожат виноградники? Особенно весенние. День может быть великолепным, и вдруг ночью, как вор, подкрадывается мороз, который мгновенно лишает нас урожая. А когда лето слишком влажное, на виноградники нападает масса вредителей, а ягоды родятся кислыми. Нет, это под силу только молодому мужчине, такому, как Жан-Пьер.– Будем надеяться, что месье Дюран скоро отдохнет.– Все в руках Господних, мадемуазель.– Или в руках графа?Она кивнула, как будто хотела сказать то же самое.Через некоторое время Жан-Пьер освободился, и мы покинули Сен-Вайян. По дороге мы говорили о Дюранах.– Мне сказали, что он ждет решения графа, – не без удивления заметила я.– О да, – ответил Жан-Пьер. – Здесь все зависит от него.– А вы с этим не согласны?– Считается, что времена деспотичных правителей уже канули в Лету.– Но вы же можете уйти? Неужели он способен помешать вам?– И оставить свой дом?– Но если вы его ненавидите... Когда вы говорите о нем, ваш голос становится жестким, и выражение ваших глаз...– Это ни о чем не говорит. Я гордый, может быть, даже слишком. И это место – такой же мой дом, как и его. Разница лишь в том, что его семья живет в замке. Но все мы выросли и воспитаны под сенью замка, и это тоже наш дом... такой же наш дом, как и его.– Я понимаю.– И если я не люблю графа, ну что ж... Разве его это волнует? Да его тут практически не бывает. Он предпочитает жить в своем доме в Париже. Он не снисходит до того, чтобы замечать нас. Мы не достойны его внимания. Но я никогда не позволю ему заставить нас покинуть свой дом. Я работаю на него потому, что должен, но стараюсь не думать о нем и не видеть его. Скоро и у вас появится такое же чувство. И не исключено, что уже появилось.И он неожиданно запел. У него был приятный тенор, который вибрировал от переполнявших его эмоций: Кто они, эти богатые люди? Разве они нечто большее, чем я, у которого ничего нет? Я бегу, я иду, я двигаюсь, я прихожу; И я не боюсь потерять свое счастье. Я бегу, я иду, я двигаюсь, я прихожу, И не боюсь потерять свое благополучие. Он кончил петь и улыбнулся мне в ожидании комплиментов.– Мне очень понравилось, – сказала я.– Я рад.Он так пристально смотрел на меня, что я смутилась и слегка пришпорила лошадь. Боном пустился галопом. Жан-Пьер быстро нагнал меня, и вскоре мы вернулись в Гайяр.Когда мы проезжали мимо виноградников, я увидела графа. Он только что вышел из конторы. Увидев нас, он слегка поклонился.– Вы хотели видеть меня, господин граф? – спросил Жан-Пьер.– В другой раз, – ответил граф, сел в коляску и уехал.– Вы должны были быть здесь? – спросила я.– Нет. Он знал, что я поехал в Сен-Вайян. Граф сам меня туда отправил.Он был немного удивлен. Но, когда мы проезжали мимо конторы, направляясь к Бастидам, из нее появилась Габриэль. Ее щеки пылали, и она выглядела прехорошенькой.– Габриэль, – окликнул ее Жан-Пьер. – К нам едет мадемуазель Лоусон!Она довольно отрешенно улыбнулась мне, и я отметила ее несколько рассеянный вид.– Я вижу, сюда заезжал господин граф, – сказал Жан-Пьер. Его манера поведения очень изменилась. – Чего он хотел?– Посмотреть кое-какие счета и записи... вот и все. Он приедет в другой раз, чтобы поговорить с тобой...Мадам Бастид, как всегда, тепло и приветливо встретила меня. Но за время, которое провела у них, я заметила, что Габриэль вся ушла в себя, а Жан-Пьер выглядел несколько подавленным.
Когда утром следующего дня я работала в галерее, ко мне зашел граф.– Как продвигается работа? – спросил он.– Вполне удовлетворительно, – ответила я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109