— Милорд Берфорд бросит еще несколько хлопушек.
После этого лорд Берфорд выпустил последний фейерверк, а трубки швырнул прямо в длинный красный нос горящего папы римского, и все люди, бывшие у дверей дома Нелл, радовались ее положению при дворе. Они хорошо знали, что у Нелл Гвин не было нужды дважды просить о помощи бедным. «Да здравствует Нелли!»— кричали люди.
В тот вечер Нелл вернулась к себе в дом после окончания торжеств, и когда она сама смывала копоть с лица маленького графа, тот заметил, что она плачет, редко можно было видеть Нелл плачущей.
Он обнял ее и спросил:
— Мама, почему вы плачете?
Он прижала его к себе и ответила ему:
— Сегодня был прекрасный день, не так ли, милорд граф? А я все думала, что поделывает наш милорд Боклерк в прекрасной французской столице. И плакала я потому, что его не было с нами.
Маленький лорд Берфорд смахнул со щек матери слезы.
— Я никогда не уеду, — сказал он. — Никогда-никогда. Я никогда не поеду во Францию!..
Страсти накалялись, а Карл лавировал. Он шел на уступки и делал все, что мог, чтобы спасти Данби, но был вынужден согласиться с его заточением в Тауэр. Он счел необходимым освободить герцога Йоркского от всех обязанностей и послать его во временную ссылку в Брюссель. Луиза, страдавшая душой и телом, никак не могла решить, остаться ей или уехать во Францию. Гортензия продолжала играть в карты и забавляться с любовником. Народ понял, что Гортензия никогда не даст им повода для волнений. Кто был настоящим врагом государства, так это Луиза, шпионка католической Франции.
Ходили разговоры о попытке королевы отравить короля. В этом случае Карл в ход дел вмешался с характерной для него галантностью и спас королеве жизнь, хотя он и не отказался бы от новой жены и возможности приобрести законного сына, что, как он понимал, решило бы многие его насущные проблемы.
Нелл продолжала принимать вигов у себя в доме. Ее встречали приветствиями, куда бы она ни шла. Люди толпились у лавки ювелира, изготавливавшего очень богатый сервиз, любовались посудой и были весьма довольны, так как считали, что он будет подарен Нелл. Когда они узнали, что он предназначен для Портсмут, они стали проклинать герцогиню и заплевали тарелки.
Нелл совершенно погрузилась в семейные дела. После гибели Джона Кассельса Роза снова вышла замуж. На этот раз ее мужем стал Гай Форстер, и Нелл много хлопотала, чтобы Роза и ее муж получили большее содержание.
Во время пребывания Нелл в Виндзоре пришла весть о несчастном случае с ее матерью.
Мадам Гвин переселилась в поместье Сэндфорд-Мэнор, где в конце сада протекал ручей, разделявший Фулем и Челси. Однажды она вышла в свой сад, предварительно утешившись своим любимым напитком, поскользнулась и свалилась в ручей. Поток был неглубоким, но она упала в него прямо лицом и утонула, будучи не в состоянии подняться из-за того, что была чрезвычайно пьяна.
Нелл поспешила в Лондон, где ее ждала Роза. Они обнялись и всплакнули.
— Не то, — сказала Нелл, — чтобы она была нам хорошей матерью, но она была нашей единственной матерью.
Нелл устроила старой даме прекрасные похороны, и на улицы вышло много людей посмотреть на проходящую похоронную процессию. Мадам Гвин похоронили в церкви Святого Мартина, и Нелл заказала памятник.
На улицах собирались виги и тори. Виги призывали обратить внимание на добродетели Нелл, тори отпускали по этому поводу язвительные замечания. Появился новый выпуск памфлетов тори о воспитании Нелл в публичном доме ее матери.
Нелл наплевать было на все эти пересуды, и она вернулась в Виндзор к королю.
Карл понимал, что переживает самый опасный период своей жизни. Будучи в изгнании, ему страстно хотелось вернуть свое королевство, но тогда он был молод и полон сил. Теперь — стареет; почти двадцать лет Карл обладал этим королевством, но он понимал, что, если не будет поступать предельно осторожно, то может потерять его снова; и его занимала мысль о том, достанет ли сил снова вернуть, если сейчас потеряет его?
Он пытался жить своей привычной жизнью — гулял в своих парках с неотстававшими от него болонками, кормил уток, обмениваясь на ходу остроумными замечаниями с окружающими его придворными. Многие часы провел он, рыбача на берегах реки в Виндзоре. Ему бы хотелось быть в состоянии отсрочить заседания парламента и предотвратить возможность его будущих заседаний. Если бы у него было достаточно денег для ведения государственных дел, он мог бы спокойно править, и положить конец этому террору в стране. Он бы потребовал для всех свободомыслия в религиозных вопросах. Он знал, что не будет мира в той стране, где существует религиозный конфликт. Ему хотелось бы заявить во всеуслышание: «Думайте сами об этих вещах что вам угодно и позвольте другим идти своим путем». Сам он никогда не связал бы себя никакой религией, он всего лишь стремился дать в этом смысле свободу всем своим подданным.
Ему хотелось мира, но до тех пор, пока виги будут набрасываться на тори и наоборот, — мира не звать. Пусть правит страной любитель удовольствий, подобный ему самому; дайте народу возможность получать от жизни удовольствия, подобно ему; дайте ему достаточно денег, чтобы оснастить военно-морской флот, который не позволит никаким врагам приблизиться к его берегам, — и страна будет жить в мире и благоденствии.
Но безумие охватило всю страну, и он ничего не смог сделать, чтобы предотвратить его. Он был бессилен против парламента, ему приходится ладить и с вигами, и с тори, и с протестантами, и с католиками.
Иаков упрекнул его за то, что он слишком свободно гуляет в парках один.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110