— Это ясно.
— И это в то время, как госпожа Дэвис проезжает в своей карете мимо к своему прекрасному дому, сверкая своим бриллиантовым кольцом!.. — воскликнула Нелл.
— Верно. А бедняжка Нелли стала матерью, и лицо ее младенца говорит о том, что он — королевский сын, даже если бы у его величества были основания подозревать, что это не так!
— У его величества нет оснований подозревать это!
— Подозрение не всегда нуждается в основаниях, крошка Нелл. Но давайте поговорим не об этом. Давайте обсудим более насущный вопрос: как добиться, чтобы с миссис Нелли обращались с подобающей королевской возлюбленной учтивостью. Барбара добилась того, чего хотела, криками, угрозами, сценами. Молл — милыми, застенчивыми улыбками. Что можете вы, милая Нелл, выставить против этого — ваше остроумие, приобретенное в переулке Коул-ярд? Увы, увы, в основе всех ваших бед именно Коул-ярд. Его величество находится в затруднительном положении. Он в восторге от своей крошки Нелл; он души не чает в своем последнем сыне; но малыш Карл наполовину королевской крови, наполовину — коул-ярдской. Помните об этом, Нелл. Имеются и другие Карлы, не говоря уже о Джемсах, Аннах и Шарлоттах. У всех у них матери благородного происхождения. Даже у нашего Джемми Монмута мать была дворянка.
А вы, дорогая Нелл, — поглядим правде в лицо — вышли из трущобы. Его величество опасается неприятностей, если он даст какой-нибудь громкий титул этому своему Карлу. Люди прощают Карлу вольное поведение. Им нравится, что он веселится. Им безразлично, откуда он черпает удовольствия. Но что их заботит, Нелл, — так это возможность достигнуть высокого положения через королевскую постель. О, говорят они, это могло бы случиться со мной… или с моей маленькой Нелл… но не случилось. Это случилось с той маленькой Нелл! И они не могут вам этого простить. Поэтому, хоть вы и родили королевского отпрыска, они против того, чтобы он получал какие-либо титулы. Они хотят, чтобы никогда не забывалось, что его мать всего лишь девчонка из переулка Коул-ярд.
— Боюсь, вы правы, милорд, — сказала Нелл. — Но все изменится. Этот ребенок получит свою часть того, чем пользуется отродье Барбары.
— Их мать из рода благородных Вилльерсов, этих маленьких ублюдков Барбары, Нелли!
— Не важно. Не важно. Кто сказал, что они королевские дети? Только Барбара.
— Нет, даже Барбара этого не говорит. Ибо как в подобном случае может быть уверена даже мать? Теперь послушайте моего совета, Нелл. Будьте более дипломатичны в обращении с королем. Когда француженка уступит ему, а она, в этом нет никакого сомнения, уступит, в гареме его величества могут произойти перемены. Эта дама может сказать:
«Уберите с глаз долой эту личность. Я выдвигаю это в качестве условия моей уступки». И поверьте мне, крошка Нелл, эту личность — пусть это будет благородная Вилльерс или продавщица апельсинов — непременно уберут. Если, конечно, эта личность не станет настолько необходима его величеству, что он не сможет без нее обойтись…
— Эта француженка, кажется, станет всесильной.
— Она большой дипломат, моя дорогая. Она подает надежды нашему всемилостивейшему королю, а потом как бы невзначай лишает его этих надежд. Это такая игра у подобных женщин — рискованная игра, если не владеть этим искусством мастерски. Но она искусница, эта француженка Луиза. Ее манеры и эта проводимая ею игра делают ее слишком желанной. Других причин я не вижу, хоть умри. Мне иногда кажется, что эта женщина косит.
— Значит, эта косоглазая красотка лишит всех нас королевской милости?! — воскликнула разгневанная Нелл.
— Косоглазая красотка сделает это, если ей это заблагорассудится. Может быть, бывшую маленькую торговку апельсинами из Коул-ярда она и не сочтет достойной соперницей. Но послушайте меня, Нелли. Не предъявляйте сейчас никаких требований королю. Способствуйте его покою. Смейтесь в его присутствии. И его постарайтесь смешить. Он будет приходить к вам в поисках покоя, как корабль приходит в гавань. Косоглазая красотка не будет злиться и бушевать, как это делала Барбара, — и все же, я думаю, он будет нуждаться в тихом пристанище.
Какое-то время Нелл молчала. Затем она взглянула на красивое, носящее следы разгульной жизни лицо милорда Рочестера и произнесла:
— Я не могу понять, милорд, почему вы так добры ко мне?
Рочестер зевнул. Потом ответил:
— Объясните это, если угодно, моей неприязнью к косоглазой красотке, моим желанием обеспечить его величеству покой и общество самой очаровательной дамы в Лондоне, а также тем, что мне доставляет удовольствие помогать столь остроумной особе.
— Что бы ни было причиной, — сказала Нелл, — я последую вашему совету, милорд, — по возможности. Но еще с тех дней, когда я сидела на мостовой в Коул-ярде, я была не в состоянии придержать язык. И, насколько я себя знаю, я уверена, что буду настаивать на милостях для моего малыша Карла до тех пор, пока он не получит титул герцога.
— Ах! — воскликнул Рочестер. — Делайте, как знаете, Нелли. Я точно знаю одно. Ничего похожего прежде никто не смел.
Нелл так и продолжала жить в восточной части Пел Мел. Король стал навещать ее реже. Уилл Чэффинч сожалел, что его кошелек не столь тугой, как ему бы хотелось, а у Нелл появились экстравагантные вкусы.
Она не соглашалась одевать маленького Карла в неподобающие его положению наряды. Она никогда не была бережливой, и начали расти долги.
Однажды она сказала Рочестеру:
— Я не могу содержать моего маленького Карла подобающим образом на те деньги, что получаю от Чэффинча.
— Вы можете напомнить королю о его обязанностях, — предложил Рочестер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110