Бакхерст зашел к ней и увидел ее в накидке.
— Боже правый! — воскликнул он. — Что это такое?
— Мой артистический наряд, — ответила она.
Он рассмеялся и, сняв с нее накидку, бросил ее на пол и начал забавно семенить по комнате, ожидая, что она будет, дурачась, аплодировать и смеяться, но реакции не последовало.
— Я тебе надоел? — спросил он резко.
— Да, Карл, — ответила она.
— В таком случае катись к черту!
— Это уже случилось, когда я приехала к тебе.
— Что все это значит?! — воскликнул он возмущенно. — Ты недовольна тем, что я предоставляю тебе?
— Я недовольна нашими отношениями.
— 01 Нелли возвращается в лоно добродетели, ей хочется снова стать девицей?
— Нет. Я хочу быть сама собой.
— Нате вам, какого девка напускает туману. А кто же она, если не Нелли, что была моей любовницей все последние недели?
— Это Нелли, совершенно верно, и мне поэтому жаль Нелли.
— Тебе кажется, что я в последнее время забываю о тебе?
— Нет, мне, наоборот, кажется, что вы недостаточно забывали обо мне!
— Ну, ладно, ладно!.. Хочется подарок какой-нибудь, да?
— Я возвращаюсь в театр.
— Что, чтобы получать какие-то жалкие гроши?
— Не такие уж жалкие. Они позволят мне вернуть чувство собственного достоинства.
Он откинул голову назад и деланно расхохотался.
— О, мы стали недосягаемы и могущественны. Нелл-проститутка становится Нелл-монахиней. Это тяжелый случай, но не такой уж необычный. Многие хотели бы вернуть целомудрие, потеряв его и начисто забывая, что сохранившие его мечтают потерять его как можно скорее.
— Я уезжаю в Лондон.
— Если ты меня оставишь, то уже никогда не вернешься!
— Вижу, что мы с вами одного мнения. Всего вам доброго, сэр!
— Ты дура, Нелли, — напутствовал он ее.
— Я — это я, и если это означает быть дурой… значит, Нелли — дура и должна поступать соответственно.
Он схватил ее за запястье и воскликнул:
— Кто он?! Рочестер?
В ответ она брыкнула его в голень. Вскрикнув от боли, Бакхерст отпустил ее руку. Она подняла свою накидку актрисы, завернулась в нее и покинула дом. ***
Когда она вернулась в театр, Карл Харт встретил ее без энтузиазма. Он не уверен, проговорил он холодно, сможет ли она снова получить какую-либо из ее прежних ролей.
Нелл ответила, что в таком случае она волей-неволей должна играть другие роли.
Актрисы не скрывали своего презрения. Они завидовали ее быстрой славе, а еще больше завидовали ее связи с лордом Бакхерстом и тому состоянию, которое, как они слышали, он ей обеспечивал. Они были весьма довольны, что она вернулась посрамленная, как им думалось.
Все это было для Нелл унизительно, но она не думала сдаваться. Она выходила на сцену и блистательно играла те незначительные роли, которые ей предлагались. И вскоре партер начал требовать, чтобы она появлялась чаще.
— Похоже, — сказала Бек Маршалл после одного особенно шумного проявления недовольства, — что эти люди приходят сюда не на спектакль, а для того, чтобы поглядеть на шлюху милорда Бакхерста.
Нелл вскочила в гневе и, стоя перед Бек Маршалл, воскликнула звенящим голосом, будто исполняя драматическую роль:
— Я была шлюхою для одного мужчины, хоть и училась в борделе подавать крепкие напитки гостям; а ты распутничаешь сразу с тремя или четырьмя, хоть и набожная дочь священника!
Это вызвало в артистической уборной взрыв смеха, потому что Бек Маршалл и ее сестра Энн держались заносчиво и любили напоминать остальным, что они родились не в трущобах Лондона, а в респектабельном семействе.
Бек нечего было на это ответить; она знала, что глупо даже думать взять над Нелл верх в перебранке.
В изящном маленьком создании пылкой энергии было больше, чем в ком-либо другом, и она всегда была готова пустить в ход умение острословить, чтобы достойным образом защитить себя.
Все вдруг поняли, что рады возвращению Нелл. Даже Карл Харт, который, хоть и находился в сетях миледи Каслмейн, сожалел, что Нелл уехала с Бакхерстом, — и тот вдруг неожиданно для себя смягчился. Кроме того, он должен был думать и о благополучии театра, а зрителей пока бывало маловато, что, в общем-то, обычно для трудных времен. Следовало делать все возможное, чтобы привлечь публику в театр. Нелл была как раз тем, кто привлекает публику в театр.
Таким образом, вскоре после ее недолгого уединения с лордом Бакхерстом она вернулась к исполнению своих прежних ролей; и многие утверждали, что единственное, что помогает им забыть бедственное положение государственных дел, — это игра хорошенькой и остроумной Нелл в Королевском театре.
В течение всей осени Нелл увлеченно играла свои роли.
Между тем стране нужен был козел отпущения в связи со всеми свалившимися на нее бедами, и эта роль была уготована Кларендону. Бекингем и леди Каслмейн объединили свои усилия, чтобы добиться его отставки. И, хотя королю не хотелось расставаться со своим старым другом, он решил, что для безопасности самого же Кларендона будет разумнее, если он покинет страну.
Итак, в ноябре Кларендон уехал в изгнание во Францию, а Векингем и его кузина Каслмейн радовались его отъезду и поздравляли друг друга с тем, что добились заката его славы.
Но вскоре Бекингем и его кузина рассорились. Леди Каслмейн с ее сумасбродными выходками и Бекингем со своими сумасшедшими замыслами не могли долго оставаться в согласии. После этого герцог начал плести дальнейшие сумасбродные интриги — и на этот раз они были направлены против его красивой кузины.
Он обменялся мнениями со своими друзьями, Эдвардом Говардом и его братом Боретом Говардом, который писал пьесы для театра. Бекингем сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110