Я приехала к маме посоветоваться, что делать, и вот ее уже нет. Принять это мне было гораздо труднее, чем тот факт, что я больше не жена Джолиффа.
Где-то в глубине сердца с того момента, как я узнала, что он забирал статуэтку Куан Цинь, я была готова к любым неожиданностям с его стороны. Конечно, я понимала, что было нечто противоестественное в обстоятельствах нашей ночной встречи и скоропалительной женитьбы. Но все это поддавалось объяснениям. А то, что моей мамы, которая была рядом со мной всю мою жизнь, больше нет, что по каким-то причинам она умерла, я принять не могла. И еще меня мучила мысль, что она тихо умирала именно тогда, когда я беззаботно развлекалась в Париже. Это ранило мое сердце.
Мистер Сильвестер был для меня настоящей опорой. Он организовал похороны мамы на маленьком кладбище при местной церкви. Присутствовали все домочадцы, а мистер Сильвестер проводил меня до самой могилы.
Миссис Коуч зашторила все окна, когда мама скончалась. Она сказала, что таков обычай, связанный с тем, что в дом вошла смерть. Когда мы возвратились с похорон, она поставила на стол бутерброды с ветчиной, и объяснила, что так полагается, чтобы почтить память усопшей. Затем она отдернула занавески и шторы, тоже в положенный момент.
Она прошептала мне, что знает все обычаи слишком хорошо, — у ее матери было четырнадцать детей, восемь из которых умерли.
Я сидела вместе со всеми в людской, и миссис Коуч и мистер Джефферс поведали друг другу подробности тех похорон, на которых они когда-либо присутствовали. Были занятные истории.
Я ушла в свою комнату, но через короткое время кто-то постучал в мою дверь. Это был Сильвестер Мильнер.
У него в руке был конверт.
— Ваша мама оставила это для вас. Она просила передать его вам в день ее похорон.
Его добрые глаза мягко улыбались.
— Сегодня вы опустились до самой глубокой точки страданий, — продолжил он. — Теперь вы будете постепенно подниматься. Такие трагедии неизбежны в бизнесе, называемом жизнью, но запомните следующее: страдания укрепляют характер. Нет на земле ничего такого, что было бы только плохим, как и абсолютно хорошим.
Когда он вышел, я открыла конверт — и почерк мамы, который я не спутала бы ни с чьим другим, встал перед моими глазами, на которые навернулись слезы.
«Моя любимая Дженни, — писала мама. — Я очень больна. Я болею уже давно. Эта болезнь — проклятье моей семьи. Мой отец умер от нее примерно в моем нынешнем возрасте. Я долго не хотела тебя огорчать, потому что знаю, как тебе будет больно, дорогая моя.
Мы всегда были так близки друг другу, ведь правда, особенно после гибели папы? Я скрывала от тебя правду. Иногда я кашляла, и на моей подушке были следы крови. Я очень боялась, что ты ненароком можешь заметить их, войдя неожиданно в мою комнату. Я не хотела, чтобы ты знала о несчастье, и мне удалось скрыть его. Я всегда так переживала за тебя. Ты была единственной целью моей жизни. И нам очень везло. Это твой отец продолжал заботиться о нас. Замечательный и добрый мистер Сильвестер Мильнер был словно сказочный крестный отец. Сначала он дал мне хорошее место (ты не станешь возражать, что и я старалась), потом он позволил, чтобы и ты жила со мной (если бы он не разрешил, то и мне пришлось бы уйти), а миссис Коуч и все другие — они стали для нас настоящей семьей. Словом, все складывалось хорошо. А затем он предложил тебе работать с ним.
Я была рада этому, но все же это было не совсем то, чего мне бы хотелось. Мне хотелось, чтобы ты устроила свою жизнь, чтобы ты была счастлива так, как я когда-то с твоим отцом, и когда появился Джолифф и влюбился в тебя с первого взгляда, а ты в него, я очень обрадовалась. Теперь у тебя есть муж, который будет заботиться о тебе так же, как обо мне заботился твой отец. Когда я приезжала к тебе с визитом, я посетила специалиста, и он констатировал, что мне долго не протянуть. Я сказала себе:
« Боже, позволь мне, всегда верной тебе, с миром отойти «. Я знала, что могу умереть спокойной. Ты и Джолифф так любите друг друга. Он будет с тобой, будет заботиться о тебе, и будет то, о чем не уставал повторять отец. Он говорил это всегда так, как будто был уверен, что ему суждено уйти первому. Это было как у Шекспира, примерно, вот такие слова:
« Никакой долгой скорби обо мне, когда я буду мертв…»А дальше так:
« Забудь меня в своих сладчайших мыслях, Воспоминания о наших светлых днях тебя заставят лишь скорбеть «.
Старайся не огорчать меня. Ведь если я, глядя на тебя с небес, увижу грусть на твоем лице, мне будет больно. Я не вынесу этого. Поэтому я хочу, чтобы ты вспоминала обо мне следующими словами:» Она прожила хорошую жизнь. У нее были муж и ребенок — и это был весь ее счастливый мир. Сейчас она соединится с супругом, а дочь оставляет на попечение любящего ее человека «.
Прощай, мое драгоценное дитя. Об одном только прошу тебя: будь счастлива.
Твоя мама»
Я сложила письмо и поместила его в сандаловую коробочку, где хранила все то, что было мне дорого. Больше сдержать слезы я не могла…
Через день после похорон я получила письмо от Джолиффа.
«Моя дорогая Джейн, — писал он. — Дядя сообщил мне о кончине твоей мамы. Как хотел бы я быть рядом с тобой, чтобы облегчить твои страдания. Мой дядя прозрачно угрожает мне, чтобы я не вздумал приехать. Он имеет в виду, что в таком случае может лишить меня наследства. Как будто такая угроза испугает меня. Он считает, что должно пройти время, которое позволит тебе оправиться после двух ударов, и способом для этого видит только твою работу с ним.
Джейн, я должен увидеть тебя. Мы должны объясниться. Я был молоденьким дураком, когда женился на Белле, и я был абсолютно уверен, что она погибла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112