Вдруг я ощутила, что за мною кто-то наблюдает. Я повернулась и увидела тень за решеткой двери. Это была Чан Чолань. Ее лицо имело совершенно дьявольское выражение.
— Вы не нашли сына?
— Его здесь и не было. — Мои собственные страхи отступили, когда я подумала о том, что могли сделать с моим сыном.
— Вы не смотрели. Он здесь.
— О, Боже, скажите, где он? — Я не могла сдержать свой крик.
— Поищите. Найдете.
Жуткая догадка охватила меня. Я ведь видела ящик на подставках. И мне показалось, что это гроб. Мысль была непереносима. Нет, этого быть не могло!
Я бросилась к ящику. Мне показалось, что более страшного момента в своей жизни я не переживала. В этом ящике я увидела моего сына с лицом бесцветным, как белый шелк, на котором он лежал, совершенно не похожего на того веселого жизнерадостного Джейсона, каким он был в жизни. Не помню, закричала ли я. Мир вокруг обрушился. Я замерла и смотрела на такое любимое лицо.
Джейсон, мой ребенок… мой сын… мертв. Но ради чего эта бессмысленная пытка, этот ужас? Что все это значило?
— Джейсон! — я рыдала, встав на колени около него. Я тронула его лицо. Неожиданно оно оказалось теплым.
— Джейсон! Мой дорогой сынок! — крик вырвался из самой глубины моей души.
Я приложила свои губы к его губам и — о радость превыше всего на свете! — я ощутила его пульс на виске. Он не умер!
Голос сверху произнес:
— Он не мертв. Я не убивала. Моя религия не позволила мне.
Я подбежала к решетке.
— Чан Чолань, скажите мне, что это все значит. Что вы сделали с моим сыном?
— Он проснется. Через час он проснется.
— Это вы ввергли его в это состояние?
— Так было надо. Он очень живой. Надо его было сюда, и вы прийти сюда.
— Что вам от меня надо?
— Я хочу вы умереть… и ваш сын умереть, и так и надо сделать.
— Слушайте, Чан Чолань. Я хочу выйти отсюда. Я отдам вам все, что у меня есть, если вы дадите мне вместе с моим сыном уйти.
— Нельзя… слишком поздно.
— Что вы имеете в виду? Объясните же мне. Я прошу вас, Чан Чолань, скажите мне. Что вы хотите?
— Видите алтарь за статуей богини? На нем две пиалы. Вы выпьете — одну, ваш сын — другую. Вы умрете.
— Значит, вы хотите, чтобы я сама убила себя и моего сына?
— Это так. Вы должны умереть.
— А что это даст вам, какую выгоду?
— Это восстановит лицо моих предков. Моего дедушки — великого мандарина. Доктор спас ему жизнь, и он отдал ему дом. Но сначала он построил под ним гробницу для любимой жены и поставил великую богиню следить за ней. Он жил в моем доме, но часто посещал усыпальницу любимой жены. А вы хотели найти секрет, и все иностранные дьяволы тоже. Когда-нибудь это произошло бы. А дом должен принадлежать настоящему владельцу.
— Так вам нужен дом? Почему же вы не объяснили мне этого?
— Чин Ки получит дом. Когда вы умерли и мальчик умер, дом перейдет к Адаму. Чин Ки — сын Адама, так что право будет за ним. Чин Ки женится на китаянке, они будут жить в Доме тысячи светильников, и предки обретут покой.
— Адам! Я не верю этому.
— Ну, вы верили — он Джолиффа сын. Адам очень умный. Он прятался много.
— Но этот дом не перейдет к Адаму. Если умру я, то все получит Джолифф.
— Нет правда. Сильвестер сделал завещание. Адам знал.
— Но я все изменила. Все уже по-другому. Адам не наследник.
— Нет? — Она на момент как бы сдала позиции.
— Мой муж получит все, чем располагаю я. Теперь я торопилась убедить ее. Она подняла брови:
— Если надо будет сделать что-нибудь еще, придется сделать!
Итак, она собралась убить и Джолиффа.
— А Лотти, какую роль она сыграла во всем этом?
— Лотти — моя дочь. Отец Адама — ее отец.
— Вы обманули моего мужа. Вы сказали ему, что это его отец — отец Лотти.
— Так было нужно, чтобы он бывал здесь. Да. Я хотела, чтобы вы знали, что он ходит сюда. Я хорошо продумала. Для будущего.
— И это вы приказали Лотти убить моего первого мужа?
— Не собираюсь говорить с вами. Но скажу, что вам надо убить себя и сына.
— Вы думаете, что никто не видел, что я пошла к вам, и никто ни о чем не догадается? Нас не будут искать?
— Вас найдут. В море. Вас переправят туда и со временем там и обнаружат.
— Вы — дьявольское отродье!
— Не понимаю. Пейте отраву. Боли нет. Все очень быстро.
Она ушла, а я осталась в этой камере. Я подошла к гробу и вытащила Джейсона наружу. Я перенесла его на руках и посадила у надгробья. Тишина — и мы с Джейсоном в неверном свете фонарей — четыре сотни светильников в этой часовне и лабиринте, который вел в нее. Тишина — и моя надежда на чудо, которое спасет нас.
В этой опасной ситуации все же было светлое пятно. Теперь я точно знала, что Джолифф не виновен.
И еще я думала: «Что он предпримет, когда узнает, что я ушла в дом Чан Чолань?»
Я опять осмотрелась. Над моей головой стоял Дом тысячи светильников.
Я была прямо под ним. Там, где-то наверху, мог быть Джолифф. Он мог спрашивать слуг: «Где хозяйка? Куда подевался Джейсон?»
О, Джолифф, прости мне мои сомнения! О, Боже, помоги мне выбраться отсюда.
Я осторожно положила Джейсона на пол. Он был напичкан наркотиками, и за одно я была спокойна: он не мог знать, что с нами стряслось.
Я подошла к алтарю. На нем действительно стояли две смертоносные пиалы. Значит, это она приказала Лотти умертвить Сильвестера, так что ее холеные руки вроде бы не были замараны в убийстве. Теперь я должна была убить себя и моего сына. А она опять была бы ни при чем. Когда она узнала, что завещание было изменено и что наследником стал Джолифф, то расценила это как еще одно препятствие, которое судьба поставила на ее пути, чтобы испытать ее. Значит, это препятствие тоже надо было убрать.
Глаза богини, казалось, смотрели прямо в мои.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112