Милтон почувствовал мое влечение к нему. Он подхватил меня на руки и уложил в каноэ.
Он вынул шпильки из моих волос и положил в карман, что было весьма предусмотрительно, мелькнуло у меня в мозгу. Шпильки понадобятся мне, потому что надо будет заколоть волосы перед возвращением на Карибу. Мне также пришло в голову, что он и прежде проделывал это.
— Ты такая красивая, — шептал он.
— Скольких женщин вы привозили на этот остров… в это каноэ?
— Ты имеешь честь быть первой, и я клянусь, что других никогда больше не будет. Возможно, перед отъездом в Англию мы с тобой совершим паломничество сюда. И вспомним эту ночь — подлинное начало.
— Начало чего?
— Разделенной любви.
— Стало быть, вы думаете, что сегодня ночью вам удастся окончательно соблазнить меня?
— Это идеальное место. И вообще-то, очень романтичное, если вас не смущает некоторая теснота. Да и каноэ несколько утратило свой первоначальный блеск. Снаружи нежный шелест волн по песку, а вокруг нас — ласковый, посланный небом туман.
— Нет, — ответила я.
— Нет?
— Я этого не хочу.
— Дорогая моя Эннэлис, думаете, я вас не знаю? Вы хотите этого. Вы любите меня… вы хотите меня всего… как я хочу вас. И хотите уже давно.
— Я уже объясняла вам, что почти помолвлена с другим.
— После сегодняшней ночи вы поймете, что это исключено.
— Здесь пахнет морем.
— А чем, по-вашему, должно здесь пахнуть? Аравийскими благовониями?
Он лег рядом и обнял меня.
— Я хочу, чтобы вы меня выслушали, — объявила я.
— Я слушаю.
— А понимаю, что здесь я в вашей власти. Физически вы сильнее меня. Если я начну сопротивляться, вы со мной справитесь. Вы это намерены сделать?
— Вы станете моей по своей воле.
— Да, — отозвалась я, — или нет.
— Но раз уж вы признаете, что я сильнее, как я могу не справиться?
— Принудив меня, вы одержите временную победу Это будет изнасилованием.
— Это чисто технический термин.
— Я этого никогда не забуду и никогда не прощу Может, вы и получите временное удовлетворение, зато это докажет мне то, что я пыталась выяснить долгое время.
— Это несерьезно.
— Клянусь, серьезно. Я немедленно уеду. И заберу с собой Фелисити. Я расскажу ей, что произошло. Думаю, если она будет чувствовать, что ей надо за мной ухаживать, она соберется с силами. И поймет. С ней ведь произошло то же самое. И она ничего не могла поправить. Ведь, к несчастью, она была замужем за этой скотиной. Но я свободно отдамся вам по своей воле… не на импровизированной постели, потому что подвернулась возможность, но потому, что буду желать этого сама, по своей собственной доброй воле.
Милтон ласково поцеловал меня:
— Да, — сказал он. — Продолжай.
— Это ведь ночь, когда говорят правду, верно?
— Да.
— Тогда я объясню. По-моему, я люблю тебя. И хочу быть с тобой. С тобой я счастлива, как ни с кем. Но я действительно была неравнодушна к Реймонду Биллинттону. Он совсем не похож на тебя… он альтруист, почти самоотверженный. Ты не такой.
— Более живой, — ответил он.
— Да, это так. Ты идешь и берешь то, что тебе нужно.
Ты можешь взять меня сейчас, но это будет означать, что ты навеки потерял меня.
— Все будет совсем не так. Я покажу тебе, какую радость мы можем доставить друг другу. Заставлю тебя понять, насколько мы подходим друг другу. Я покажу тебе, что мы можем счастливо прожить вместе целую жизнь.
— Как хорошо ты меня знаешь?
— Я знаю тебя прекрасно. Поэтому и люблю тебя, и знаю, что ты создана для меня.
— А если знаешь, то знаешь и о том, как сильна во мне гордость. Я не подчинюсь тебе. Я отдамся по своей воле или не отдамся вовсе. Понимаешь, я ведь была рядом с Фелисити в том жутком доме, где она страдала каждую ночь. И то, что там случилось, отразилось не только на ней. На мне тоже. И я знала, что когда выйду замуж или полюблю мужчину, то не стану ему подчиняться. Я стану ему ровней. Не позволю, чтобы меня принуждали… как Фелисити. Ты понимаешь?
— Да, — отозвался Милтон, — продолжай.
— По-моему, я хочу быть с тобой больше, чем с кем-либо другим. Но есть ведь Реймонд. И Реймонда я знаю хорошо. Он мягкий и добрый. Я могла бы быть с ним счастлива. Это не было бы так волнующе, как с тобой. Жизнь была бы ровной… ни взлетов… ни падений.
— Что оказалось бы для тебя невероятно скучным.
— Не скучным. Просто приятным… плыть по течению по гладкой воде.
— Даже в самых спокойных морях не избежать шквалов и туманов…
— Да, я знаю, но на Реймонда можно положиться.
— А на меня — нельзя?
— Я никогда не могу быть в этом уверена. Не сомневаюсь, у тебя было много женщин.
— А Реймонд, конечно, само целомудрие. Идеальный рыцарь. Как его там — Галахад? Полагаю, он сидит дома, полируя свой Святой Грааль, и его совершенно не волнует, что с тобой происходит.
Я не могла сдержать смех.
— Это нелепо, — сказала я.
— Сама виновата — нечего было расписывать мне его совершенство в такую ночь.
— И не забудь, — напомнила я, — я приехала сюда с определенной целью. Я хочу найти брата. У меня какое-то необыкновенное чувство, что я раскрою эту тайну.
— Ты все еще думаешь о том незнакомце с Львиного острова.
— Да, — ответила я, — думаю.
— А ему где место?
— Все так странно. Иногда у меня такое ощущение, что я действительно Энн Элис… что она — часть меня. Что она снова жива — во мне.
— Этот человек тебя просто околдовал. Знаешь, мне кажется, он опаснее святого Реймонда.
Я молчала. Неужели это так? Вот я лежу здесь с человеком, одно присутствие которого возбуждает меня, и Энн Элис со мной, вкладывает слова в мои уста… говоря мне, что я должна сохранять себя в чистоте, как она… чтобы, когда придет ей время выйти за Магнуса Перренсена, она пришла к нему такой, какой должна быть невеста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134