Здесь, в туманном лесу я осознала, что в этом мое предназначение: я не отвернусь от бедного ребенка, которому так нужна моя помощь.Сегодня днем она снова сильно испугалась. Увидев Элвину под копытами лошади, она вспомнила, что произошло с ней самой. Ведь прошло всего четыре года.В эту минуту в отдалении я услышала стук копыт и крикнула:— Ау-у! Я нашла ее.— Еду, мисс Лей.Огромная радость захлестнула меня. Это был Коннан.Наверное, по возвращении из Маунт Уиддена ему сообщили, что пропала Джилли, и он тоже присоединился к поискам.Он выехал на поляну, и Джилли еще теснее прижалась ко мне, пряча лицо в складках платья.— Она здесь, — сказала я, когда он подъехал ближе. — Бедная девочка совсем выбилась из сил. Возьмите ее к себе.Он наклонился в седле, чтобы поднять ее, но Джилли отпрянула.— Нет! Нет! — закричала она.Коннан был поражен, услышав, что она вдруг заговорила, ведь все считали ее немой. Но я уже не удивилась: я уже знала, что Джилли не лишилась дара речи, но говорит только в минуты сильных переживаний.— Джилли, — попыталась внушить я ей, — мистер Тре-Меллин посадит тебя к себе в седло, а я буду идти рядом и держать тебя за руку.Она затрясла головой.— Посмотри, — продолжала я. — Эту лошадь зовут Майское Утро, и она очень хочет тебя подвезти, потому что знает, что ты устала.Джилли со страхом посмотрела на лошадь, и я решила действовать быстро.— Держите ее, — сказала я Коннану, и он, наклонившись, ловко подхватил Джилли и усадил впереди себя. Она стала вырываться, но я ее успокаивала.— Не бойся, тебе ничего не угрожает, мы уже скоро будем дома. А там тебя ждет кружка теплого молока с хлебом, потом ты ляжешь в свою удобную теплую кроватку. Я всю дорогу буду идти с тобой рядом и держать тебя за руку.Девочка уже не пыталась вырываться, только крепко сжимала мою руку.Так закончился этот странный день.Передавая Джилли в руки ее бабушки, Коннан нежно улыбнулся мне. Это была удивительно приятная улыбка, именно улыбка, а не привычная усмешка.Я направилась к себе, испытывая чудесную легкость во всем теле. Подобно туману в лесу она окутывала меня со всех сторон, переполняла сердце радостью, но было почему-то и немного грустно. Почему? К чему лукавить. Конечно же, я давно догадалась, что со мной случилось. А сегодня все стало окончательно ясно. Я поступила глупо, глупо как никогда. Впервые в жизни я полюбила, полюбила человека, который принадлежит совершенно иному миру. Я влюбилась в хозяина замка Маунт Меллин и, боюсь, он догадывается об этом.Я заперла дверь, разделась, вылила настойку, которую мне дал доктор Пенгелли, и легла в постель.Но перед тем как лечь я подошла к зеркалу и, взглянув на себя, рассмеялась: в ночной сорочке из розовой фланели, тщательно застегнутой на все пуговицы, я мало соответствовала придуманному образу. И тогда строгим «гувернантским» тоном я громко сказала самой себе:— К утру ты образумишься! Благодаря настойке доктора Пенгелли ты отлично выспишься и придешь в себя.
Последующие несколько недель были, пожалуй, самыми счастливыми за все время моего пребывания в Маунт Меллине. Очень скоро выяснилось, что Элвина не пострадала сколько-нибудь серьезно. Я была в восторг от того, что она не только не утратила желания продолжать наши прогулки, но живо интересовалась самочувствием Черного Принца, ничуть не сомневаясь, что снова скоро сядет верхом.Через некоторое время мы сможем возобновить занятия, и Элвина была этому рада. А пока я научила ее играть в шахматы. Она поразительно быстро освоила игру. Когда я соглашалась играть без ферзя, чтобы уравновесить силы, Элвина даже ставила мне шах.Я была счастлива, но не только оттого, что Элвина выздоравливает и хорошо занимается, а и потому, что Коннан был рядом. Удивительно, но он принял к сведению все, что я наговорила ему в тот день, когда с Элвиной произошел несчастный случай, хотя ни словом не обмолвился, что помнит наш разговор. Теперь он часто навещал Элвину и приносил ей книги и загадки, которые, по его мнению, могли быть ей интересны.Еще в самом начале я сказала ему:— Ваше присутствие доставляет ей гораздо больше удовольствия, чем все те подарки, которые вы ей привозите.Тогда он ответил мне:— Если она действительно предпочитает меня книгам и игрушкам, то она очень странный ребенок.Мы оба улыбнулись, и я снова отметила, что у него теперь совершенно иное выражение лица.Иногда он садился рядом и наблюдал, как мы играем в шахматы. Затем на стороне Элвины он тоже вступал в игру. Я бурно возражала, что силы неравны, и требовала вернуть моего ферзя.Элвина сияла, а он говорил:— Смотри, Элвина. Мы сейчас поставим слона вот сюда и заставим нашу дорогую мисс Лей занять оборону.Элвина, хихикнув, бросала на меня торжествующие взгляды, а я, счастливая оттого, что сижу с ними рядом, начинала играть небрежно и, случалось, проигрывала. Но не всегда. Я не могла забыть, что между Коннаном и мной идет своего рода борьба, в которой я не желала уступать. Хотя речь шла всего лишь о шахматах, мне хотелось доказать ему, что мы стоим друг друга.Однажды он сказал:— Как только Элвина сможет передвигаться, мы поедем в Фауэй на пикник.— Зачем ехать в Фауэй, когда на берегу, рядом с Маунт Меллином, есть прекрасные места для пикника?— Моя дорогая мисс Лей, — с недавних пор у него появилась привычка называть меня своей дорогой мисс Лей, — неужели вы не понимаете, что чужие владения гораздо более романтичны и заманчивы, чем свои собственные?— Да, да, папа! — закричала Элвина. — Пожалуйста, давайте устроим пикник.Ей так хотелось поскорее поправиться и поехать на пикник, что она съела все, что принесли на обед, и без умолку болтала о предстоящей экспедиции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83