Она не должна была появляться на свет. Похоже, Господь ее карает, ведь сказано же, что грехи отцов падут на детей.Меня вдруг охватил гнев. Я не могла больше слушать такое.Мне хотелось ударить эту женщину, спокойно попивающую виски и рассуждающую о том, что несчастье, постигшее ее внучку, — Божья воля. Как могли эти люди быть настолько невежественными, что им даже в голову не пришло связать странности Джилли с ее травмой. Нет, они считают это карой Божьей за грехи родителей, наказанием, ниспосланным свыше! Но я промолчала. В этом доме я вела борьбу с таинственными силами, и для победы мне нужны были союзники, все, кого можно было бы привлечь на свою сторону.Мне хотелось понять Джилли. Утешить Элвину. Во мне вдруг проявилась любовь к детям, о существовании которой я раньше и не подозревала. Признаться, во мне открылось много нового с тех пор, как я приехала сюда.Правда, была еще одна причина, по которой меня так занимали обе девочки. Они отвлекали от мыслей о Коннане Тре-Меллине и леди Треслин, сильно меня огорчавших и сердивших. Однако в то время я считала, что они вызывают только отвращение.Поэтому, сидя в комнате миссис Полгрей и слушая ее, я ничего не рассказала ей о тех мыслях, которые меня обуревали.В доме царило оживление. Должен был состояться бал — первый с тех пор, как умерла Элис, и целую неделю все только об этом и говорили. Мне с трудом удавалось засадить Элвину за уроки, а Китти и Дейзи так просто помешались: то и дело я натыкалась на них — крепко обняв друг друга, они пытались вальсировать.Садовники были страшно заняты. Они должны были украсить бальный зал цветами из сада и оранжерей и работали не покладая рук: ведь на бал была приглашена вся округа, и им не хотелось ударить в грязь лицом.— Не понимаю, — сказала я Элвине, — чему ты так радуешься. Ни тебя, ни меня на бал не пригласили.— Когда мама была жива, — мечтательно ответила она, — у нас часто устраивались балы. Она их обожала и прекрасно танцевала. Перед началом бала всегда приходила показаться мне. Она была такая красивая. Потом она отводила меня в солярий и там, спрятавшись в нише за занавеской, я видела весь бал через потайное окно.— Потайное окно? — спросила я.— А, не знаете, — она взглянула на меня торжествующе. Наверно, ей было приятно обнаружить, что гувернантка, которая постоянно поражалась ее невежеству, тоже может чего-то не знать.— Мне в этом доме многое неизвестно, — сказала я довольно резко. — Я и трети его не видела.— Да, в солярии вы не были, — согласилась она. — В нашем доме есть несколько потайных окон. Вы никогда не видели потайного окна и не знаете, что это такое. Но они есть во многих домах. Даже в Маунт Уиддене одно есть. Мама рассказывала мне, что их делали специально для дам. Когда-то им не разрешалось присутствовать на пирах, но они могли наблюдать за всем, что происходит через потайные окна. Понимаете, их как бы там нет, но они все видят. В часовне тоже есть такое… ну или что-то в этом роде. Мы его называем глазок для прокаженных. Они не могли присутствовать на службе вместе со всеми, ведь они были прокаженные, но могли подсматривать через глазок из своей молельни. Я хочу подняться в солярий и поглядеть на бал через потайное окно.А почему бы вам не пойти со мной, мисс? Давайте пойдем вместе.— Посмотрим, — сказала я.
Наступил день бала, и мы с Элвиной, как обычно, отправились на урок верховой езды, только сегодня для нее была оседлана не Кувшинка, а Черный Принц.Когда несколько дней тому назад я впервые увидела ее на нем верхом, то признаюсь, немного волновалась, хотя и уговаривала себя, что ей надо учиться ездить и на более резвых, чем Кувшинка, лошадях, если мы хотим, чтобы она стала настоящей наездницей. Попробовав свои силы на Принце, она поверит в себя и, может быть, больше не захочет пересаживаться на Кувшинку.Первые несколько занятий прошли хорошо. Принц вел себя безупречно, а Элвина стала уверенней, и мы уже не сомневались, что в ноябре она сможет выступить хотя бы в одном из номеров верховых состязаний.Но в этот день все получилось несколько иначе. Подозреваю, что мысли Элвины были заняты скорее предстоящим балом, чем верховой ездой. Она все еще не доверяла мне, хотя, как ни странно, во время уроков верховой езды вела себя так, будто мы лучшие подруги. Стоило же нам переодеться, и ее прежнее настороженное отношение ко мне возвращалось, как по мановению волшебной палочки. Как ни старалась я изменить это, все было безуспешно.Примерно в середине занятия Принц вдруг сорвался в галоп. Я разрешала Элвине скакать галопом, только держа коня на длинном поводу. Не говоря уже о том, что в загоне для этого было мало места, прежде чем разрешить ей что-нибудь, я хотела быть абсолютно уверенной, что она не испугается.Все бы обошлось, не потеряй Элвина голову. Но как только Принц пошел в галоп, она забыла все, чему я ее учила, и взвизгнула от страха, который тут же передался испуганному животному. Принц понесся, стук его копыт прозвучал в моих ушах, как набат. Элвина покачнулась в седле и стала сползать на сторону.Все закончилось мгновенно, потому что я тут же пустилась за ней в погоню. Мне надо было перехватить Принца за узду до того, как он достигнет изгороди. Я была уверена, что он прыгнет, а Элвина упадет и расшибется. Страх придал мне силы, и я нагнала и остановила коня у самой изгороди. Бледная, дрожащая, но невредимая Элвина соскользнула на землю.— Все в порядке, — сказала я. — Ты просто думала о чем-то другом, хотя пока еще не такая уж хорошая наездница, чтобы позволять себе мечтать и не следить за тем, где ты и что делаешь.Я понимала, что это единственно правильный тон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83