Огромные сундуки с платьями, в которых ходили еще бабушки и прабабушки. Когда у нас бывали гости, они любили надевать старую одежду и разыгрывать спектакли.Я вынула дамскую шапочку из черного бобра — несомненно, это была шапочка для верховой езды. Я надела ее, и Элвина рассмеялась. Ее смех растрогал и взволновал меня гораздо сильнее, чем какое-либо другое событие с момента моего появления в этом доме. Это был смех ребенка, который не привык смеяться: смущенный и какой-то виноватый. Я твердо решила, что отныне она будет смеяться часто, не испытывая при этом ни малейшего чувства вины или стыда.Внезапно она замолчала, словно вспомнив о том, где находится.— У вас в ней такой забавный вид, мисс, — сказала она.Я встала и подошла к зеркалу. Определенно я выглядела не так, как всегда. Глаза блестят, а волосы под черным мехом отливают бронзой. Я решила, что выгляжу несколько более привлекательно, чем всегда, и что Элвина именно это имела в виду, сказав, что у меня забавный вид.— Сейчас вы совсем не похожи на гувернантку, — объяснила она, извлекая из сундука платье из черной шерсти, отделанное тесьмой и бахромой, с голубым воротничком и манжетами. Это была очень элегантная амазонка Приложив платье к себе, я сказала:— Думаю, оно мне подойдет.— Примерьте его, — предложила Элвина и добавила, — только не здесь. Наденьте его у себя. — Казалось, что ее внезапно охватило желание поскорее уйти из этой комнаты. Она бегом бросилась к двери.Я подумала, ей не терпится начать урок, а времени у нас не так уж и много, так как нам нужно успеть вернуться к чаю, который в Маунт Меллине подают ровно в четыре.Взяв платье и шапочку, я направилась в свою комнату, а Элвина поспешила к себе. Оставшись одна, я немедленно примерила амазонку.Не могу сказать, что платье сидело идеально, но поскольку у меня никогда не было дорогих нарядов, я с готовностью забыла о том, что оно тесновато в талии, да и рукава несколько коротковаты, потому что на меня из зеркала смотрела незнакомая женщина. Надев меховую шапочку, я осталась очень довольна собой.Элвина уже переоделась, когда я зашла к ней. При виде меня ее глаза широко раскрылись, и она принялась рассматривать меня с таким интересом, словно видела впервые.Мы спустились вниз. В конюшне я велела Билли Тригаю оседлать Кувшинку для Элвины и какую-нибудь лошадь для меня, поскольку у нас будет урок верховой езды.Он глядел на меня с изумлением, и мне пришлось поторопить его, сказав, что у нас мало времени.Когда, наконец, все было готово, я направила свою лошадь к загону, ведя на поводу Кувшинку, на которой сидела Элвина.Мы занимались около часа, и, когда пришло время уходить, я поняла, что в наших с Элвиной отношениях произошла заметная перемена. Она еще не полностью доверяла мне — для этого прошло еще слишком мало времени — однако я твердо знала, что Элвина больше не считает меня врагом.Я сосредоточила все усилия на том, чтобы вселить в нее уверенность в себе. Я велела ей разговаривать с лошадью, заставляла ее откидываться в седле и смотреть на небо почти лежа на спине у лошади, затем учила ездить с закрытыми глазами. Снова и снова я заставляла ее садиться в седло и спешиваться. Все это время Кувшинка шла шагом, и к концу нашего первого урока Элвина почти избавилась от своего страха, а это было именно то, чего я добивалась.Я с удивлением обнаружила, что уже половина четвертого» Элвина казалась не менее удивленной.— Нам нужно немедленно возвращаться, если мы хотим успеть переодеться к чаю, — сказала я.Недалеко от того места, где мы занимались, из травы поднялась фигура, и я с изумлением узнала Питера Нэнселлока.Когда мы подъехали к нему, он захлопал.— Вот и закончился ваш первый урок, — воскликнул он, глядя на меня. — И прекрасный урок, между прочим. Я не знал, что, помимо талантов, вы еще и прекрасная наездница.— Вы видели, как мы занимались, дядя Питер? — спросила Элвина.— Я наблюдал за вашими успехами последние полчаса. Невозможно выразить словами мое восхищение. Элвина робко улыбнулась:— : Вы в самом деле восхищались нами?— Как ни велико искушение одарить комплиментом двух прекрасных дам, — произнес он, положив руку на сердце и склонившись в элегантном поклоне, — я никогда бы не позволил себе солгать.— До этого момента, — сухо парировала я. Заметив, что радость на лице Элвины погасла, я сказала:— Не вижу ничего достойного восхищения в желании научиться ездить верхом. Тысячи людей занимаются этим каждый день.— Но никогда еще этому искусству не обучали с таким изяществом, и никогда еще им не овладевали с таким терпением.— Твой дядя большой шутник, Элвина, — вставила я.— Вы правы, — ответила с грустью Элвина.— Интересно знать, пригласят ли меня на чашку чая в классную?— Вы пришли повидаться с мистером Тре-Меллином, не так ли? — спросила я.— Я пришел для того, чтобы выпить чаю с вами, дорогие дамы.Элвина внезапно рассмеялась; было заметно, что она не осталась равнодушной к обаянию этого человека.— Мистер Тре-Меллин уехал из Маунт Меллина сразу после обеда, и я не знаю, вернулся ли он.— Когда кошки дома нет, мышам раздолье, — протянул он негромко, окинув меня с ног до головы взглядом, который иначе как наглым не назовешь.Я холодно произнесла:— Идем, Элвина, нам нужно немедленно возвращаться, если мы хотим успеть к чаю.Я пустила свою лошадь легкой рысью, ведя за собой на поводу Кувшинку, и мы направились в сторону замка.Питер Нэнселлок пешком отправился за нами, и когда мы достигли конюшен, я увидела его идущим в направлении дома.Спешившись, мы с Элвиной оставили наших лошадей на попечение конюхов, а сами поспешили наверх.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83