Пока еще она была его женой только на словах, но скоро, очень скоро могла стать его на деле; тогда он узнает о ней всю правду, развеются все сомнения относительно ее целомудрия. Однажды она дала себе клятву не позволить ему узнать правду, но трудно, невозможно сдержать слово, когда он так близко и пьет из нее, как если бы затерялся в пустыне и припал наконец к живительному источнику. «Нет, это я потерялась, потерялась навсегда».
Сэмюэлю передался трепет девушки, и он сам дрожал от желания, какого никогда в жизни не испытывал, даже в далекой юности.
– Черт побери, все равно нам не удастся аннулировать брак, – пробормотал он и вновь поцеловал девушку, на этот раз горячо, отдавшись на волю страсти.
Оливия не услышала или не смогла разобрать его слов, потому что Сэмюэль прижал ее еще крепче, его пальцы сплелись с ее волосами, потянули вниз и запрокинули голову, обнажив горло. Его губы прошлись по подбородку, оставив влажные следы на горле, и замерли в углублении, где часто бился пульс. Жаркие поцелуи бежали все ниже за ворот ночной рубашки и достигли груди.
Когда груди коснулась его рука и слегка приподняла, Оливия застонала и чуть не задохнулась от сладостной боли, пронзившей все тело, ощущая, как Сэмюэль тронул сосок, обвел пальцами и легонько сжал. Он стянул вниз ночную рубашку, припал губами к другой груди, и девушка растворилась в наслаждении, превратилась в легкий ручеек, бегущий по камням. Под его ласками тело натянулось как струна и пело мелодию любви, изнывая от блаженства.
Оливия обвила его шею руками, и Сэмюэль поднял девушку, унес от огня камина, положил на кровать, встал на колени и медленно снял ночную рубашку, открыв тонкую талию, плоский живот и крутые бедра. Отбросив рубашку, Сэмюэль залюбовался обнаженной девушкой.
– Ты само совершенство, – сказал он, провел ладонью по бедру и увидел, что Оливия сомкнула глаза и будто даже замурлыкала, как ласковая кошка. Она чувствовала на себе его жадный взгляд, он пожирал глазами ее обнаженное тело, возвышаясь над ней, как языческий идол, могучий и темный. Когда девушка открыла глаза, Сэмюэль стоял спиной к огню, лица не было видно, но ярко светились дивные синие глаза.
Внезапно ей стало стыдно. Ведь ни один мужчина никогда не видел ее обнаженной. А вдруг Сэмюэль решит, что она слишком худая? Или длинная и нескладная? Говорят, многим мужчинам нравятся пышная полнота и выпуклые формы. Но когда рука Сэмюэля коснулась ее бедра, стало ясно, что нет причин для беспокойства, и Оливия вновь прикрыла глаза.
Она почувствовала, как его ладонь скользнула по бедру и остановилась у средоточия ее женственности, там, где ощущалось прежде незнакомое Оливии томление. Оливия открыла глаза и встретила его взгляд. Сэмюэль был по-прежнему одет, а она обнажена, он сохранял самообладание, а она не владела собой. Оливия тщетно попыталась прикрыться руками.
– На меня никто никогда так не смотрел, – прошептала она.
– Иногда нужно меняться ролями, – усмехнулся в ответ Сэмюэль. – Ты видела меня обнаженным тогда на реке, а сегодня моя очередь. Ведь ты же тогда не отвернулась, тебе понравилось? Не отрицай.
– Не… не буду, – пролепетала она, и он вложил руку меж ее ног и стал ласкать шелковистую кожу.
– А теперь… теперь моя очередь… и мне тоже очень нравится, – сказал он, нагнулся и коснулся языком ее пупка, прижав ее руки к постели, потом вновь стал жарко целовать грудь, а Оливия стонала, выгибая спину. Сэмюэль выдохнул проклятие, встал, быстро разделся и лег на кровать.
В первое мгновение девушке показалось, что не выдержит его тяжести, но страхи развеялись, когда он стал жадно ее целовать, как в тот первый раз на брошенной ферме близ Вашингтона. Однако сейчас все было иначе, не мешала одежда, и на грани нового открытия Оливия забыла обо всем на свете.
Коленом Сэмюэль раздвинул ее ноги, а она помышляла только о том, чтобы он скорее разделил с ней сладостную боль, и он будто понял, коснулся заветного места, и Оливия сама широко разбросала ноги, выгнула спину и выкрикнула его имя. Сэмюэль ощутил преграду на своем пути. «Нет, этого не может быть!» – мелькнуло в голове, и он вошел в нее. Резкая боль пронзила ее тело, будто разорвали надвое. Оливия закусила губу и отвернула голову, но успела заметить удивление, почти испуг, сверкнувшее в его глазах. Сэмюэль не двигался, не мог прийти в себя от изумления, молча смотрел на ее лицо с сомкнутыми веками, из-под которых стекали слезы. Он снял их кончиком языка и тихо сказал:
– Соленые и сладкие, совсем как ты.
Оливия была готова стерпеть что угодно, но только не его нежность. Ведь он ее не любил и не верил ей. Он только жалел ее и чувствовал вину за причиненную им боль, и это было невыносимо, но едва он вновь стал покрывать поцелуями ее щеки, виски и нос, а потом коснулся губами уголка рта, теплота вновь разлилась по всему телу. Боль постепенно проходила, но оставались опустошенность и ощущение невосполнимой утраты. Она чуть двинулась, и Сэмюэль хрипло попросил:
– Нет, нет, пожалуйста, не двигайся. Если ты это сделаешь, я за себя не отвечаю. Подожди немного, и все будет замечательно. Обещаю.
Она открыла губы и встретила его горячий язык, проникнувший в теплую глубину рта, поняла наконец, что это напоминает, и поплыла на облаке новых эмоций. Сэмюэль почувствовал ответную страсть и стал двигаться вначале медленно и бережно, а потом все быстрее. Огонь, тлевший ниже живота, вспыхнул ярким пламенем, будто от охапки сухих веток, и Оливия жалобно застонала, но Сэмюэль ту же прикрыл ее рот своими губами. С его спины стекали струйки пота, по мере того как он ускорял темп, и девушка едва не теряла сознание от несказанного удовольствия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149