– Когда мы отправились в путь, было еще темно, и я все время боялась, что меня будут разыскивать. Предыдущей ночью месье Лиса разрешил мне переночевать в каюте, и я не поняла, в какую сторону мы плывем, пока судно не пристало к берегу. Тогда мне все стало ясно, но что я могла сделать? Протестовать? К тому времени уже было поздно. Вы не оставили мне выбора.
– При чем здесь я? – рассердился Сэмюэль. – Не я же пытался сбыть вас с рук. Это сделал ваш опекун, и у него, видимо, были на то серьезные причины.
Все вроде правильно, и ему не в чем себя упрекнуть, но тем не менее полковник чувствовал себя виноватым. Черт возьми! Почему он должен сгорать от стыда из-за этой безмозглой девицы?
– Значит, он предложил меня на продажу, а вы просто купили? Вернее, обменяли на кобылу! – Это показалось ей невыносимо обидным, и она поспешила добавить: – Чтоб вы знали – я стою намного дороже, и когда-нибудь я встречу человека, который оценит меня по достоинству.
Шелби насмешливо фыркнул:
– Во всяком случае, это буду не я. Я пораскинул мозгами и пришел к выводу, что определенно отдаю предпочтение кобыле. По крайней мере, у нее более покладистый характер, она не кричит и не сквернословит.
Шелби чуть было не признался девушке, что не собирался принуждать ее стать его любовницей и поверил далеко не всему из сказанного Вескоттом. Но, глядя на Оливию и ощущая исходящую от нее чувственную энергию, он понял, что свалял бы дурака, поступив так. Девица была вконец испорчена и своевольна, как и все французские аристократы – ее родичи. Они жили лишь ради собственного удовольствия и ловили каждый миг наслаждения. Конечно, Оливия обладает немалым любовным опытом. Достаточно было посмотреть на ее вызывающую позу: руки на крутых бедрах, ноги широко расставлены, полуобнаженные груди будто ждут мужской ласки… Да еще эти полные губы и чуть раскосые кошачьи глаза…
– Как, черт возьми, могло случиться, что я вас не узнал за четыре дня? Как никто за это время не догадался, что вы девушка? – Вопрос вырвался еще до того, как Сэмюэль успел себя остановить. И его осенила другая мысль: – Или все же кто-то знал? И у вас здесь есть сообщник – любовник, тот самый человек, который сумел оценить вас по достоинству? – Сэмюэль говорил, стараясь вложить в свои слова как можно больше презрения, хотя уже понял, что болтает чепуху.
– Столь оскорбительный вопрос даже не заслуживает ответа, – высокомерно промолвила Оливия, подумав: «Пусть считает, будто у меня есть любовник. В этом случае он по крайней мере не станет меня домогаться». Но его обвинения причинили острую боль, в чем не хотелось признаваться даже самой себе. «И почему я полюбила столь недостойного человека? – пронеслось в голове. – Как глупо!»
Сэмюэль прихлопнул комара, пировавшего на его шее, и сказал:
– Пора возвращаться. Иначе Лиса снарядит поисковую группу во главе с Сетом Уолтоном.
– С вами я никуда не пойду. – Оливия сделала шаг назад, когда он попытался приблизиться.
– Вы будете делать то, что я вам скажу и когда я скажу. Вам придется считать себя моей женщиной, нравится это вам или нет.
– Я никогда не буду вам принадлежать.
– Вы уже мне принадлежите. Не забывайте, что я силой вырвал вас из рук трех матросов. Как только команда прослышит, что на борту находится белая женщина, они друг другу глотку перережут из-за вас. Предотвратить кровопролитие можно лишь одним путем – изобразив, будто вы моя женщина.
– А если у меня и в самом деле здесь есть любовник? – не удержалась Оливия, которой очень хотелось отомстить Сэмюэлю за нанесенную обиду.
– В этом случае должен признать, – вскинул бровь полковник, смерив девушку насмешливым взглядом с головы до ног, – что ваш любовник не выполнил своего долга и не сумел вас защитить. И потому я его увольняю. Так что давайте двигаться. Но до того, как мы воссоединимся с командой, я бы советовал вам прикрыть грудь.
Полковник отошел к костру, чтобы затоптать огонь, а потом, не оборачиваясь, направился к лагерю, твердо уверенный, что девушка последует за ним. «Думает, я за ним побегу, как собачка!» Эта мысль окончательно вывела Оливию из равновесия, и она стала лихорадочно подыскивать орудие мести, но на глаза попадались только сухие ветки и хворост. Ага! Вот бутылка, которую оставили матросы. Наполовину полная и достаточно тяжелая. Лучше не придумаешь. Оливия подняла бутылку, догнала Шелби и замахнулась.
Полковник скорее ощутил каким-то шестым чувством, чем услышал ее шаги за спиной, и вовремя развернулся, выставил локоть и предотвратил удар. Крепко выругавшись, он вырвал у девушки бутылку и отшвырнул далеко в сторону, а другой рукой жестко сжал тонкую кисть Оливии.
Она царапалась, кусалась и норовила ударить его ногой, но Сэмюэль оказался более ловким противником, чем незадачливый матрос. Умело уклоняясь от ударов, он прижал девушку к груди с такой силой, что у нее ребра затрещали. Не в состоянии шевельнуться, она осыпала Шелби всеми проклятиями, какие ей доводилось слышать от матросов, поминая злым словом его предков и приписывая ему все мыслимые и немыслимые сексуальные извращения.
– Тихо! – прошипел наконец полковник. – Хотите, чтобы сюда сбежался весь лагерь? Если они придут поглазеть, уж я устрою им шикарное представление.
В его голосе прозвучала угроза. Не оставалось сомнений, что он сдержит слово, и Оливия присмирела. Она старалась сдержать бушующую ярость, крепко сцепив зубы, но это давалось с трудом, поскольку Сэмюэль сжимал ее в объятиях. Девушка ощущала его мускулистую грудь, плоский живот и длинные стройные ноги, но больше всего тревожила та часть его тела – таинственное средоточие мужественности, – которая стала заметно тверже, пока они боролись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149