Кажется, она ничего не скрывает. То же самое с ее братом; и не знаешь – то ли они очень умные, то ли совершенно невинные, то ли полоумные.
– В одном я могу вас заверить: они совершенно нормальны, – сказал Джайлз. – И поскольку вы были со мной так откровенны – признавая то, что я знал с самого начала – я в свою очередь скажу вам, что мисс Верикер, которая знает своего брата как никто другой, готова поспорить на все свое состояние, что если бы ее брат совершил убийство, этого никогда нельзя было бы доказать.
Глаза суперинтенданта понимающе сверкнули, и он тут же ответил:
– Эта информация должна быть очень полезна если не для меня, то для мисс Верикер. Но я стреляный воробей и не могу воспринять ее так, как вам бы того хотелось.
Джайлз встал, чтобы наполнить оба стакана.
– На самом деле я совсем не то хотел сказать, – признался он. – Что бы я ни думал о Кеннете, относительно его сестры я в глубине души совершенно уверен: она ни при чем.
– Это вовсе меня не удивляет, – сухо сказал Ханнасайд. – Более того, я очень надеюсь, что вы правы и в том, и в другом случае.
Джайлз молча протянул ему стакан. На его загорелом лице проступил румянец, а суперинтендант сказал совсем уж невпопад:
– И почему – вот, может, самый важный вопрос – тело было помещено в колодки?
ГЛАВА XII
Джайлз Каррингтон опустил стакан, не донеся его до рта, испуганно нахмурился и глянул на суперинтенданта.
– Да, конечно, это важно, – сказал он. – очень глупо, но я совершенно об этом не думал. Интересно, было ли это сделано со смыслом.
– Полагаю, что да, – сказал Ханнасайд. – Не пытаясь отыскивать в прошлом Верикера какое-то мрачное происшествие, имеющие отношение к колодкам, я могу предположить, что должен быть какой-то смысл в том, чтобы посадить тело в колодки.
– Если не считать, что таково представление убийцы о юморе, – произнес Джайлз, прежде чем понял, что говорить этого не следовало.
Глаза собеседников встретились… Совершенно прозрачные, застывшие у Джайлза Каррингтона и понимающие и веселые – у суперинтенданта.
– Вот именно, – сказал Ханнасайд. – Я уже об этом думал. А сейчас я буду по-настоящему искренним. Такого рода юмор, как я легко могу себе представить, позволяет себе молодой Верикер.
Мгновение Джайлз молча курил. Потом сказал:
– Нет. Сейчас я говорю как человек, который – до некоторой степени – знает Кеннета Верикера. Это может вам помочь. Посадить тело сводного брата в колодки просто так, ради грубой, бессмысленной шутки, не в духе Кеннета. Если бы Кеннет и сделал это, тут был бы какой-то вполне определенный, возможно хитроумный смысл. Вот мое частное мнение.
Суперинтендант кивнул.
– Хорошо. Тем не менее вы допускаете, что при определенных конкретных обстоятельствах он мог бы это сделать.
– Да, допускаю. Но вы предполагаете, что Верикер был помещен в колодки после смерти.
– В данный момент – да, так как это наиболее вероятная гипотеза.
– На траве вокруг колодок не было крови, – напомнил Джайлз.
– Крови вокруг почти не было… и не было следов борьбы, – продолжал Ханнасайд. – Таким образом, если склоняться к теории, что Верикер был убит после того, как ноги его оказались в колодках, надо разработать версию, что он сел в колодки по собственной воле. Дело происходило примерно между одиннадцатью и двумя часами ночи. Медицинская экспертиза заключила, что Верикер не был пьян. Кажется ли вам вероятным, что он выбрал это время, чтобы испытать ощущение человека, посаженного в колодки, хотя он мог бы сделать это в любой день, оказавшись в деревне?
– Нет, не кажется, – согласился Джайлз. – Впрочем, я могу представить себе ситуацию, при которой это было бы абсолютно возможно.
– И я тоже, – согласился Ханнасайд. – Если бы он приехал с веселой компанией из театра, и они были бы в легкомысленном настроении. Или даже, если бы он был вдвоем, предположим, с женщиной. Мы знаем, что по дороге в деревню он проколол шину; допустим, он обнаружил прокол в Эшли-Грин и, сменив колесо, сел на скамейку полюбоваться лунным светом или посидеть в холодке, или что-нибудь в этом роде. Я могу себе представить, что его уговорили вставить ноги в колодки, но не могу вообразить, как женщина затем заколола его. Это не могла быть мисс Верикер, потому что, с каким бы недоверием я к ней ни относился, я абсолютно верю, что она была в наихудших отношениях со сводным братом. Прекрасно, тогда, может, это была женщина легкого поведения, ехавшая с ним поразвлечься в его коттедж.
– Очень возможно, – сказал Джайлз. – Я понимаю ход вашей мысли, однако должен признаться, не могу предложить решения.
– Конечно, понимаете. Что могло заставить такого рода женщину убить его? Вы видели нож. Любопытный сорт кинжала – мог быть привезен из Испании или Южной Америки. Такую вещь не возьмешь с собой при обычных обстоятельствах. И это доказывает, что убийство было задумано заранее.
– Какой-то женщиной, у которой был на него зуб? – предположил Джайлз.
– Зуб должен был быть внушительных размеров, – заметил Ханнасайд. – Которому к тому же Верикер не придавал большого значения. Но если он настолько оскорбил женщину, что у нее был повод для хладнокровного убийства, мог ли он, по-вашему, ничего не подозревая, поставить себя по ее наущению в беспомощное положение?
– Нет. В общем-то он был натурой весьма подозрительной, – ответил Джайлз. – И чтобы отдать должное довольно дурному человеку, должен сказать следующее: я не думаю, что он мог серьезно обидеть женщину. Он был любвеобилен, но не скареден и не зол по отношению к своим пассиям.
– Я тоже вынес такое впечатление, – сказал Ханнасайд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75