Она вышла, тихонько прикрыв дверь, и стремглав сбежала по лестницам вниз.
Барт только вошел в дом и бросил свой стек на стол, когда из Желтого зала к нему выбежал Конрад. С перекошенным лицом он схватил Барта за рукав и заговорил прерывающимся голосом:
– Барт! Братишка мой! Послушай!..
– А, отстань! – грубо оттолкнул его Барт, не глядя. – Мне нечего тебе сказать, понятно? Нечего лезть ко мне.
Ингрэм, вышедший в холл следом, вмешался:
– Не надо, Барт, не надо! Я понимаю, для всех нас это был шок, но тут еще...
– Оставьте свои дела при себе! Я не желаю ни о чем говорить с вами! Можно подумать, кто-нибудь из вас вообще переживает! Черта с два!..
– Барт, милый!
Он посмотрел вверх – на лестнице стояла Лавли. Он сделал несколько шагов к ней, и в следующее мгновение она уже обнимала его за шею и гладила по жестким черным волосам...
– Лавли! – шептал он сквозь рыдания. – Боже мой, что происходит, Лавли...
– Я знаю, знаю, – говорила она терпеливо. – Пойдем со мною, любимый мой...
Он пошел вверх по лестнице, обняв Лавли за талию и склонив голову на ее плечо. Конрад смотрел ему вслед с мучительной гримасой боли. Пытаясь утешить его, Ингрэм заметил:
– Он очень расстроен, Кон, ты должен его понять! Ничего, он скоро сойдет вниз, к нам. На твоем месте я не стал бы беспокоиться...
Конрад только посмотрел на него нехорошим взглядом...
Из коридора к Ингрэму молча подошел Рубен и вручил ему бумажный конверт.
– Что это? – спросил Ингрэм, узнавая почерк на конверте... – Где ты это взял?
– Это письмо вам от мистера Раймонда, что ясно для всякого, – сухо сказал Рубен. – Оно лежало на его письменном столе. Так что нечего стоять разинув рот, а лучше вскройте его да прочитайте!
– Экий наглец... – пробормотал, глянув на Рубена, Ингрэм и распечатал конверт. На пол вывалились ключи от сейфа. Он, ругнувшись, поднял их, а затем прочел письмо.
– Вот дьявол! – вскричал Ингрэм, обегая глазами стоящих рядом с ним братьев. – Как это похоже на Раймонда! Хладнокровный, как рыба! Посмотри, Юджин, ты можешь себе вообразить такое предсмертное письмо?!
Он протянул бумагу Юджину, но все, включая Рубена, сгрудились рядом, пытаясь взглянуть через плечо на эту загадочную записку. Выход нашла Чармиэн – она просто вырвала письмо из рук брата и стала читать его вслух. Когда она закончила, в комнате повисло молчание. Потом неожиданно зарыдала Вивьен.
– Что с тобой, моя птичка? – ласково обнял ее Юджин.
– Боже мой! Я н-никогда н-не любила его, но эт-то просто ужасно! – всхлипывая, говорила Вивьен. – Написать Ингрэму в т-таких подробностях все о делах, ни словом не об-бмолвившись о том страшном, что он решил сделать... Нет, это б-был все-таки какой-то особый человек... И я п-представляю, какую немыслимую он пережил трагедию...
– Ну, значит, у Раймонда в голове до самого конца было только хозяйство! – пожал плечами Ингрэм. – А теперь дайте-ка мне это письмо, я предъявлю его полиции. Может быть, нам все-таки удастся избежать в этом деле большого скандала...
Вивьен гневно покраснела:
– И ты еще говоришь, что Раймонд был хладнокровен, как рыба? Это ты-то, который стоит и рассуждает о том, как бы не было скандала, когда твой отец убит, а брат застрелился!
– Не надо забывать, – поднял палец Ингрэм, – что именно тот самый Раймонд, о котором вы все так причитаете, убил отца!
– Мне все равно! – крикнула Вивьен. – Может быть, это был лучший в его жизни поступок!..
Глава двадцать третья
Барта никто не видел вплоть до обеденного времени. Когда он спустился к обеду, то выглядел очень спокойным, хотя ел мало, а говорил еще меньше. Ингрэм остался после обеда в Тревелине, так же, как и Клиффорд, который вернулся после разговора с инспектором Логаном. Естественно, за обедом было много разговоров о причинах самоубийства Раймонда, но Барт молчал и только единственный раз процедил сквозь зубы, что ему Отвратительны все эти дрязги.
Клиффорд сообщил, что, по его мнению, полиция теперь склоняется к тому, чтобы закрыть дело. Однако инспектор ничего не сказал ему по поводу сведений, которые удалось выжать из Джимми. Возможно, инспектору еще просто не представился случай допросить Джимми.
Клара не вышла к обеду, но Ингрэм счел своим долгом подняться к ней в комнату и заверить старушку в том, что, каковы бы ни были на сей счет намерения Раймонда, теперь они с Майрой надеются, что тетя останется жить здесь, в Тревелине.
– Я не из тех, кто стремится избавиться от своих родных! – важно заявил Ингрэм, с гордостью выпячивая грудь. – И я всегда одобрял отца, когда он собирал вокруг себя семью... И вообще, наш Тревелин не будет прежним без вас, дорогая тетушка...
– Ох, дорогой, спасибо, но я право, не знаю... – пробормотала в ответ Клара. – Меня очень выбила из колеи смерть Адама, а потом еще – и бедняжки Раймонда. Я знаю, ты с ним никогда не дружил, но ко мне он был очень добр всегда... Я побуду пока в своей комнате. Пусть там обо мне не беспокоятся. Я просто не могу себя заставить взглянуть на его пустое место за столом...
Ингрэм спустился к обеду без нее и, поколебавшись, все же уселся на место Раймонда во главе стола, заметив, что надо жить дальше, что бы ни случилось в жизни, и что теперь жизнь несколько переменилась...
– Да, а я собираюсь переменить свою жизнь в том смысле, чтобы уехать отсюда как можно дальше! – сообщил Обри. – Мне и так уже испортили нервы эти ужасные события, а тут еще твои хозяйские манеры, Ингрэм, они крайне неприятны... Я бы даже сказал, они вызывают у меня полное неприятие, дорогой мой!
– Тебя, кажется, ни о чем не спрашивали! – коротко заметил Ингрэм.
– А разве ты не собирался меня спрашивать ни о чем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96