– Я не хотела смотреть ее, – устало возразила Нелл. – И поехала только для того, чтобы ты не начала докучать Кардроссу своим замужеством. Мне подумалось, что даже театр будет лучше!
– Ну что за вздор! – удивилась Летти. – Тебе-то что, если бы я стала докучать ему? Он же не стал бы обвинять в этом тебя!
– Пожалуй, не стал бы – пока ты не втянула бы меня в ссору, без которой наверняка бы не обошлось! В любом случае я не терплю слушать, как ты доводишь Кардросса до белого каления, и это неудивительно, потому что, признайся, Летти, когда ты злишься, ты разговариваешь с ним в совершенном неприличном тоне!
– Тьфу! Почему я не могу говорить ему все, что думаю? – презрительно сказала Летти. – Он мне, в конце концов, не отец! Не хочу тебя расстраивать, Нелл, но предупреждаю: я намерена поговорить с ним завтра утром. И более того, я буду продолжать настаивать на своем каждый раз, когда буду видеть его, пока он не уступит, а я не сомневаюсь, что так и будет. Я часто замечала, что джентльмены очень не любят, когда им постоянно докучают, и готовы на все, лишь бы обрести покой!
Услышав эту многообещающую программу действий, Нелл выразила страстную надежду, что провидение будет настолько милостиво к ней в эту ночь, что она заболеет инфлюэнцей и должна будет несколько дней провести в своей комнате. Она отправилась спать в настроении, которое ее невестка не слишком вежливо назвала «дьявольски унылым».
Провидение не вмешалось, но Нелл весьма благоразумно не появилась за завтраком. Поскольку было воскресенье, а она любила завтракать перед уходом к утренней службе, завтрак был подан раньше, чем в будни; достаточно рано, чтобы у Летти появилось время для предварительной пристрелки.
Нелл быстро обнаружила, что она воспользовалась этой возможностью. Она сидела за туалетным столиком, и Саттон собирала ее блестящие кудри в модную прическу под названием «Сапфо», когда в комнату ворвалась Летти, запыхавшись после пробежки по лестнице, с горящими щеками и глазами.
– Нелл! – выпалила она.
Прекрасно понимая, что присутствие Саттон не остановит потока излияний о том, как Кардросс несправедлив к ней, Нелл тут же отослала свою величественную камеристку. Она, вероятно, и так все узнает от Марты, потому что эта преданная и покладистая служанка пользовалась полным доверием хозяйки; тут уж ничего не поделаешь; по крайней мере, ее присутствие не будет смущать Нелл, когда Летти даст волю своей ярости и возмущению.
Едва за мисс Саттон закрылась дверь, разразилась буря.
Летти с оскорбленным видом и очень живо описала то, что произошло за завтраком. «Предварительная пристрелка» быстро превратилась в развернутое наступление. При этом Летти была разбита наголову. Ее рассказ то и дело прерывался комментариями по поводу характера Кардросса, а такие слова, как «жестокий», «грубый», «деспотичный», «отвратительный», были самыми мягкими эпитетами, которыми она пользовалась. После неудачной попытки остановить ее Нелл покорилась судьбе, слушая вполуха, какие меры (к счастью, в большинстве своем совершенно невозможные) собиралась принять Летти, если бы Кардросс стал упорствовать в своей непоколебимости, размышляя при этом, успеют ли они вовремя к утренней службе. Вполне понятно, что нервное напряжение, в котором пребывала Летти, привело к тому, что ее речь завершилась бурными рыданиями, и Нелл всерьез забеспокоилась, не перерастут ли они в истерический припадок. Эта угроза была ликвидирована с помощью нюхательных солей и здравого смысла, и страждущая от жестокосердия брата постепенно затихла. Нелл едва успокоила золовку и как раз протирала ей виски одеколоном, когда раздался стук в дверь и в комнату вошел Кардросс. Увидев распростертую на софе Летти, он остановился у порога и едва сказал:
– Впечатляющий спектакль!
– О, Джайлз, прошу вас, потише! – взмолилась Нелл.
Распростертая на софе убитая горем дева вскочила и хриплым от ненависти голосом пообещала, что у нее непременно начнутся конвульсии, если Кардросс немедленно не выйдет из комнаты.
– Ради Бога, если тебе хочется, чтобы тебя отхлестали по щекам! – ответил Кардросс с таким видом, будто с величайшим удовольствием выполнил бы свою угрозу. – А если не хочется, то перестань разыгрывать Челтнемские трагедии и отправляйся в свою комнату.
– Неужели ты думаешь, – прошипела Летти, – что можешь приказать мне уйти в свою комнату, как маленькой?
– Да, и даже отнесу тебя туда, если ты немедленно не послушаешься! – сказал он, снова открывая дверь. – Вон!
– Ради Бога, Кардросс! – запротестовала Нелл, больше всего на свете боясь, что Летти снова впадет в истерику. – Ради Бога, уйдите и предоставьте ее мне! Это моя комната, и вы действительно не имеете права приказывать Летти уйти!
– У вас странные представления о моих правах, – мрачно ответил он. – Я не сомневаюсь, что в вашей комнате она более желанная гостья, чем я, но вы должны признать, что я имею право находиться с вами наедине, когда я этого хочу!
Она побледнела, но голос ее был спокоен:
– Ну конечно, и если вы хотите поговорить со мной, не пройти ли нам в будуар?
– Не стоит так беспокоиться, – заявила Летти, дрожа от злости. – Я ни за что на свете не допущу, моя дорогая, чтобы с тобой обращались так же, как со мной, и чтобы избавить тебя от этого, я ухожу!
Эта благородная речь стерла громы и молнии с лица Кардросса и заставила его расхохотаться; такой непредвиденный эффект несколько смутил Летти, а Нелл принес явное облегчение. Задержавшись лишь для того, чтобы сообщить своему брату, что его манеры настолько же отвратительны, насколько злобен его характер, Летти выскочила из комнаты, напутствуемая рекомендацией охладить свой пыл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82