В другое время лорд Дэрракотт не преминул бы заставить Ричмонда съесть пирог, причем довольно грозным тоном, неловко стараясь скрыть свою горячую привязанность к внуку, который все свое детство прохворал почти всеми мыслимыми болезнями, и Ричмонд покорно, но без испуга, подчинился бы…
Ни Антея, ни миссис Дэрракотт, ни сам Ричмонд, не говоря уже о ливрейном лакее Чарльзе, не понимали причину плохого настроения его светлости. И уж гораздо меньше Чарльза эти трое связывали задумчивость милорда с печалью по поводу смерти старшего сына. Его светлость относился к Гранвиллю с неодобрительным презрением, однако когда новость о фатальном несчастном случае достигла усадьбы Дэрракоттов, он на несколько минут обратился в каменную статую, а когда оправился от первого шока, до ужаса напугал своего сына Мэтью и Лиссетта, своего поверенного в делах, неоднократно повторив с ледяной яростью: «Черт побери! Черт побери! Черт побери!» Они уже начали опасаться за сохранность рассудка старика и стояли, вытаращив на него глаза, с открытыми ртами, до тех пор, пока он не рявкнул, чтобы они убирались с глаз его долой. С тех пор, казалось, будто черное облако опустилось на него, сделав более неприступным, нежели прежде, и таким раздражительным, что миссис Дэрракотт до смерти боялась обращаться к милорду, и даже любимчик Ричмонд неоднократно был им резко оборван.
Ужин всегда был довольно продолжительной процедурой, сегодня же он казался просто нескончаемым, но, наконец, все-таки подошел к завершению. Когда слуги начали убирать приборы, миссис Дэрракотт взяла свой ридикюль и встала.
Его светлость, подняв на нее хмурый взгляд, коротко приказал:
— Задержитесь!
— Задержаться, сэр? — нерешительно переспросила миссис Дэрракотт.
— Да, погодите! — повторил он, теряя терпение. — Сядьте! Я хочу вам кое-что сказать.
Она упала на свой стул, изобразив на лице изумление, и вся обратилась в ожидание. Антея, которая тоже встала вместе с ней, осталась стоять, повернув голову к деду, слегка приподняв брови. Он не обратил на внучку никакого внимания, лишь не сводил взгляда с двух ливрейных лакеев. И, пока те не удалились из столовой, не произнес ни слова. Выражение его лица было столь зловещим, что миссис Дэрракотт в растущей тревоге начала с ужасом мысленно перечислять свои позабытые ошибки, упущения или невыполненные поручения. Чоллакомб тихонько прикрыл дверь за своими подчиненными и взял с пристенного столика графин с портвейном. Он заметил, что хозяин нервно сжимает пальцами подлокотники своего кресла, и сердце у него упало: сегодня весь день собиралась гроза, а теперь она вот-вот разразится над их головой.
Милорд снова заговорил, казалось, это стоило ему немалых усилий:
— Будьте добры, Эльвира, сообщите миссис Флитвик, что завтра я ожидаю своего сына с семьей. Сделайте все необходимые приготовления по своему усмотрению.
Миссис Дэрракотт была так поражена, что невольно произнесла неосмотрительное:
— Матерь Божья! И всего-то! Но что их привело?… Я хочу сказать, не имею ни малейшего представления…
— Зачем они едут сюда, сэр? — перебила мать Антея, вызывая огонь на себя.
Ее дед на какое-то мгновение принял вид, словно вознамерился бросить одно из своих привычных резких замечаний, но после короткой паузы все-таки соизволил ответить:
— Они приезжают, потому что я послал за ними, мисс. — Он снова помолчал, а потом добавил: — Ты все равно об этом узнаешь, рано или поздно. Я также послал за своим наследником!
И при этих горько произнесенных словах Чоллакомб чуть было не выронил графин.
— «Послал за своим наследником», — повторил Ричмонд. — Но ведь твой наследник — мой дядюшка Мэтью, разве не так, дедушка?
— Не так!
— Так кто же он? — требовательно спросила Антея.
— Отпрыск какой-то ткачихи! — ответил милорд голосом дрожащим от отвращения.
— О господи, — выдохнула миссис Дэрракотт, нарушив изумленное молчание, последовавшее за заявлением его светлости.
— Вы все сказали? Это все, женщина? Мокрая, безмозглая курица, убирайтесь отсюда и прихватите с собой свою дочь! Идите, болтайте, и охайте, и ахайте, но чтобы я вас не видел и не слышал! Боже правый, не знаю, как я вас еще терплю!
— Вот уж действительно, — моментально вставила Антея. — И как у вас еще хватает на это терпения, сэр? Мама, как вы можете разговаривать с таким уступчивым и добропорядочным человеком, как мой дедушка? С таким джентльменом! Убирайтесь отсюда сейчас же!
— Ты действительно так обо мне думаешь, девочка? — поинтересовался милорд, сверкнув глазами.
— О нет, — отвечала та, приседая в реверансе. — Я просто так о вас говорю, сэр. Вы должны знать, что моя пустоголовая матушка все-таки научила меня вести себя достойно в свете. Сказать вам, что я о вас думаю, — значит нарушить все правила приличия. Пойдемте, мама!
Милорд зашелся смехом, больше похожим на собачий лай:
— Остра на язычок, а?…
Уже за дверью миссис Дэрракотт обратилась к дочери:
— Антея, не надо! Ты же знаешь! Что станет с нами, если милорд вышвырнет нас на улицу?
— О, дед никогда этого не сделает, — уверенно отвечала Антея. — Даже если решит раз и навсегда, что с него достаточно этого идиотизма. Насколько я понимаю, сын ткачихи — это потомок того самого дядюшки, о котором нам было запрещено даже упоминать. Кто он, что из себя представляет и все такое… Пойдемте, расскажете мне, мама. Нам же разрешили «болтать, охать и ахать» сколько нам вздумается!
— Да, но я ничего не знаю, — возразила миссис Дэрракотт, позволяя увлечь себя в один из салонов рядом с главной гостиной дома. — Конечно, я ничего не знала о его существовании до тех пор, пока твой дедушка не обрушил эту новость на меня как снег на голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116