– Обещаю вам, что постараюсь не проболтаться, – добавил Каверли с ноткой шутливого утешения в голосе.
– Послушайте, мистер Каверли, – медленно начала Эбби. – Будьте же хоть капельку серьезным! Верно вы сказали, я никогда не видела вашего племянника, но ведь вы-то видели мою племянницу! Конечно, вы давно уже не зеленый юнец, вы человек светский, но… ведь вы же любили когда-то ее мать! И не сомневаюсь, что ее облик должен был вам напомнить те ушедшие в прошлое времена…
– Знаете, как ни странно, ничего мне ее облик не напомнил, – вставил он. – А что, она так сильно похожа на свою мать?
– Как две капли воды! – удивленно выдохнула Эбби.
– Нет, неужели? Ах, какие шутки иногда вытворяет с человеком его память! Мне помнилось, у Селии были карие глаза.
– Вы что же, хотите сказать, что забыли ее? – Эбби невольно отпрянула от него.
– Вы должны иметь в виду, что все дело происходило почти двадцать лет назад, – притворно виновато заметил Каверли.
– Значит, вы путаете ее с какой-то другой женщиной?
– Вполне вероятно, – задумчиво протянул Каверли, словно перебирая в уме варианты.
Эбби снова потянуло хихикнуть, но она одернула себя и сказала строгим тоном:
– Как бы то ни было, вы помните о вашей любви и вряд ли захотите, чтобы дочь Селии стала жертвой прохвоста, пусть даже этот прохвост приходится вам племянником!
– Нет. То есть я не хочу, чтобы вообще кто-нибудь на белом свете стал жертвой прохвоста. Но думаю, вы вполне можете и ошибаться в моем легкомысленном племяше, в этом загадочном отродье… Он, может быть, просто влюбился в вашу очаровашку без памяти.
Эбби бросила на него быстрый взгляд:
– Она ведь миленькая, правда?
– Спрашиваете! Именно потому я и думаю, что наш общий незнакомый , обалдуй Стэси, действительно потерял от нее голову!
Эбби, хмурясь, помолчала минутку, а потом заключила:
– Все равно никаких последствий не будет. Он неподходящая партия для Фанни. И к тому же она слишком молода. Вы сами должны понимать.
– Нет, увы, не понимаю. Ее матери было семнадцать, когда она вышла за Роулэнда.
– И ее печальная история как раз доказывает, что это слишком рано для замужества!
Каверли одобрительно усмехнулся, но сказал:
– Вы, вероятно, правы, но я не могу с вами согласиться. Ведь я сам пытался жениться на Селии.
– Да, но тогда вы были еще мальчиком. Сейчас-то вы стали мудрее.
– Намного! Ровно настолько, чтобы не вмешиваться не в свое дело.
– Это вас очень даже касается, мистер Каверли!
– А вот и нет, мисс Вендовер!
– Если у вас к нему нет никакого интереса, зачем же вы задержались в Бате? Почему вы ожидаете его приезда?
– Я и не говорил, что он мне интересен. Точнее, я так думал до того, как узнал о его интрижке с вашей племянницей. А это уже весьма и весьма интересное дельце, верно?
– И дурацкое!
– Согласен.
– С вами разговаривать все равно что молоть чепуху с мельницей! – заметила Эбби.
– Мыльницей ? – перепросил он. – С какими скользкими предметами вам приходится общаться – с мокрыми ужами, с мыльницами…
Эбби вспомнила про «мокрых ужей» во вчерашнем разговоре и непроизвольно улыбнулась.
– Прощу вас, сэр, только об одном, – сказала она, отворачиваясь и скрывая улыбку. – Если уж вы не хотите вмешиваться в это дело, то по крайней мере не помогайте Стэси…
– Ну что вы, конечно! Я простой зритель с галерки!
Казалось, Эбби вполне может удовлетвориться этим обещанием, однако она добавила несколько подозрительным тоном:
– Я доверяюсь вашему слову, сэр…
– Можете смело на него полагаться. Я не собираюсь в ближайшее время нарушать его! – добродушно заверил ее Каверли.
Понимая, что эта реплика делает дальнейшую беседу с мистером Каверли совершенно немыслимой, Эбби замолкла, про себя уныло недоумевая, отчего она вообще завязала с ним такие долгие разговоры, и уж тем более – позволила себя провожать. Как-то не подворачивалось на язык подходящих слов, и хотя он казался непробиваемым, она знала, что может легко поддеть его некоторыми известными ей событиями из его жизни, – впрочем, у нее не было на то ни малейшего желания. Эбби сперва пыталась убедить саму себя, будто согласилась на его эскорт только лишь потому, что надеялась склонить его на свою сторону в борьбе с негодником Стэси. Но в глубине души она с ужасом сознавала, что ей попросту приятны и его эскорт, и беседа с ним. Что говорить – более того, ее бы просто убило известие, к примеру, о том, что мистер Каверли-старший намеревается уехать из Бата в ближайшем будущем…
Эбби упорно пыталась себя убедить, что единственное привлекательное качество в этом человеке, которое отличает его от других ее знакомых джентльменов, – это своеобразное чувство юмора. Ведь он был ни миловиден внешне, ни элегантен в одежде. Его манеры были отвратительно небрежны. Мораль в его душе, похоже, и не ночевала. Он явно принадлежал к тем субъектам, которым настоящие леди ни в коей мере не должны выказывать ни малейшего почтения. Одно обескураживало – его светлая улыбка, но Эбби была уже не так молода и не так глупа, чтобы доверяться столь эфемерным вещам, как человеческая улыбка, пусть даже сказочно привлекательная.
Но как только Эбби дошла до этой невероятно глубокой и мудрой мысли, Каверли снова заговорил, и она осознала, что несколько переоценивала и свой возраст, и свой ум… Она снова смеялась ему в ответ. Словно между ними возник тоненький, шаткий мостик, который поддерживался улыбкой… Его лицо было грубым, но улыбка преображала его. Тут его глаза теряли ледяную холодность и теплились непередаваемым смыслом понимания – понимания одного человека другим человеком… Он мог насмехаться – но беззлобно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75