Брови герцога изобразили вежливое удивление.
– Неужели вы даже не удосужились узнать?
– Нет, сэр.
– Я завидую вашей беспечности, – заметил Эивон. – Насколько мне известно, джентльмен
еще жив. Будет ли он пребывать и дальше в таком состоянии, неизвестно, но не это меня сейчас волнует. Впрочем, и для вас это тоже уже не имеет значения. Помните, я предупреждал еще три месяца назад, что, если вы убьете кого-нибудь еще, вам придется понести наказание. Не надо напоминать, что к моим предупреждениям следует относиться серьезно.
– Конечно, сэр. Что ж, мне придется ответить перед судом.
– Ничего подобного, – холодно ответил герцог, – я все еще имею достаточный вес в определенных кругах. Но на какое-то время вашей резиденцией должен стать континент. Возможно, если была затронута ваша честь, на дело посмотрят с сочувствием. Надеюсь, во время дуэли были соблюдены все правила. Только в этом случае, пусть она произошла даже в каком-нибудь притоне, ее забудут.
Маркиз вспыхнул:
– Минутку, сэр. Где бы ни происходили мои дуэли, в Барн-Элмсе или кабаке – всюду честь для меня была превыше всего.
– Приношу мои извинения. – Герцог слегка склонил голову. – Вы не должны забывать о моих преклонных годах, в силу которых мне трудно иногда объективно оценить поведение современных молодых людей. В дни моей молодости, даже будучи навеселе, мы не стрелялись в игорных домах…
– Произошла ошибка, сэр, и я выражаю сожаление.
Герцог с саркастической улыбкой произнес:
– Меня не интересуют ваши чувства, Вайдел. Но то обстоятельство, что вы своим дерзким поведением заставляете волноваться вашу мать, затрагивает меня несомненно. Этого я вам не прощаю. Вы покинете Англию. И немедленно.
Вайдел был очень бледен, у него подергивался уголок рта.
– Я останусь и понесу наказание. Герцог поднял к глазам монокль и посмотрел сквозь его стеклышко на сына.
– Вы покинете Англию не затем, чтобы спасти свою шею, и не потому, что я так хочу. Вы уедете, чтобы избавить свою мать от дальнейшего беспокойства за вашу судьбу. Надеюсь, я понятно выразился?
Вайдел нетерпеливо прошагал к окну и обратно, потом дерзко взглянул на отца:
– Вполне. А если я не поеду, что тогда?
– Не хотелось бы прибегать к этому без необходимости, но предупреждаю – вы будете отправлены против вашей воли.
У маркиза вырвался короткий смешок.
– Ей-богу, я верю, что вы так и сделаете! Хорошо, я поеду.
– Вам следует сейчас же зайти попрощаться с матерью, – посоветовал герцог, – потому что еще сегодня вечером вы доберетесь до побережья.
– Как скажете, сэр, – равнодушно ответил Вайдел. Он взял со стола перчатки и шляпу. – Вы хотите еще что-нибудь сказать мне, сэр?
– Совсем немного. Ваше самообладание меня восхищает, мысленно я аплодирую вам.
– Я считал, что именно его отсутствие задевает ваше самолюбие, милорд. Но до вас, разумеется, мне далеко.
Эйвон улыбнулся:
– Не надо считать меня безмозглым, мой мальчик. Я прекрасно знал, что вы захотите бросить мне в лицо упрек в моем небезупречном прошлом.
– Признаюсь, сэр, я нахожу вашу нотацию немного смешной.
– Забавно, не правда ли? Я вполне разделяю ваши чувства. Но я никогда не хотел, чтобы мой сын выбрал ту дорогу, по которой шел я. Согласитесь, мой богатый жизненный опыт известного волокиты дает мне право судить. – Герцог встал и подошел к камину. – Теперь о более насущных проблемах. Вы можете брать деньги в банке у Фоли в Париже, разумеется.
– Благодарю вас, сэр. У меня достаточно денег для моих нужд, – ответил маркиз сдержанно.
– Поздравляю. Вы первый из Алайстеров, когда-либо произносивший такие слова. Вы найдете свою мать наверху.
– Тогда я покидаю вас, сэр. Примите мои извинения за те неудобства, что я причинил вам. – Вайдел резко повернулся на каблуках, и, когда уже взялся за дверную ручку, герцог Эйвон вдруг сказал:
– Кстати, Вайдел, мой рекорд устоял?
– Ваш рекорд, сэр? – обернувшись, недоуменно нахмурился сын.
– Три часа сорок семь минут, – пояснил его светлость спокойно.
Вайдел невольно рассмеялся.
– Нет, сэр, ваш рекорд побит.
– Могу я узнать новый?
– Три часа сорок четыре минуты. Но двуколка была специальной конструкции.
– Моя тоже. Я рад, что вы улучшили мое время. Если бы я был лет на двадцать моложе…
– Умоляю вас не предпринимать таких шагов, сэр, – быстро сказал Вайдел. Он колебался, лицо его теряло жесткое и злое выражение, взгляд смягчился.
Оставив ручку двери, он снова подошел к герцогу.
– Простите меня, сэр. – Он взял худую руку отца в свою и поднес ее к губам. – Adieu, mon реrе.
– Лучше скажем, au revoir, – ответил герцог Эйвон. – Не благословляю вас, поскольку это не принесет вам ни малейшей пользы.
Достигнув наконец взаимопонимания, отец с сыном расстались.
Свидание с матерью длилось гораздо дольше и проходило еще тяжелее. Хотя она не упрекала сына ни в чем, но была так огорчена, что маркизу стало больно – он не мог видеть свою мать несчастной.
– Простите меня, это все мой проклятый характер, —виновато твердил он. Она кивнула:
– Я знаю. Это и делает меня столь несчастной. Хотя люди говорят, что ты дьявол, как все Алайстеры, я-то знаю, что ты унаследовал мой темперамент, mon pauvre. Часть моей дурной крови течет в твоих жилах. – Она горестно покачала головой. – Мсье де Сент-Вир – мой отец – был совершенно невыносимого, отвратительного нрава. Горяч, бешено вспыльчив, мстителен и жесток. Знаешь, он застрелился, что было для такого человека вполне логичным концом. У него были рыжие волосы, как у меня.
– У меня этот признак отсутствует, – улыбнулся маркиз.
– Да, но ты очень похож на меня, и, когда впадаешь в бешенство, поступки твои становятся настолько неразумными, что ты можешь убить человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98