– спросила герцогиня.
– Парень был пьян, и ты знал это, Вайдел, – сказал лорд Руперт.
– Естественно. – Маркиз отпил вина. – Но я ведь тоже был пьян. – Он опять взглянул на мать и, увидев выражение ее лица, с трудом сдерживая бешенство, крикнул: – Почему вы так смотрите на меня? Вы прекрасно знаете, что я собой представляю! Ведь знаете?
– Нельзя так, Доминик! – запротестовал дядя. – Ты говоришь со своей мамой, мой мальчик.
Леони предостерегающе подняла руку.
– Довольно, Руперт! Да, я знаю это, мой маленький, и мне больно за тебя. – Она смахнула слезу. – Ты так похож на меня…
– Ерунда! – грубо отрезал маркиз. Он поставил стакан с недопитым вином. Каминные часы пробили час. Быстро взглянув на мать с дядей, маркиз сказал: – Мне надо уходить, Зачем вы пришли? Сказать, что Кворлз умирает? Так я знал это и без вас.
– Нет, не за этим, – сказала Леони, – мне кажется… мне кажется, что у герцога есть для тебя назначение.
Маркиз дерзко рассмеялся:
– Я был в этом уверен. Скажите, что я нанесу ему визит завтра утром.
На лице Леони появилась настоящая тревога.
– Доминик, ты не понял меня. Герцог в ярости. Он хочет, чтобы ты немедленно покинул страну и… о, мой дорогой, я тебя заклинаю, не серди его больше. Ты должен немедленно с ним встретиться.
– Кто ему доложил? Вы, Руперт?
– Дьявол тебя побери, за кого ты меня принимаешь, за доносчика? Глупый юнец, он сам видел это!
– Что вы имеете в виду?
– Ты оставил после себя погром у Тимоти, и не успели все убрать, как туда вошел сам Эйвон с Хью Давенантом. – Лорд Руперт даже взмок от волнения и промокнул лицо платком.
– Что? В пять утра? – Маркиз был поражен.
– Я сам глазам не поверил, когда его увидел. Он всю ночь играл в фараон у Старого Уайта, и какой-то черт нашептал ему зайти к Тимоти, взглянуть, что за игорный дом его драгоценный сынок взял под свое покровительство. И он не мог найти время лучше, надо отдать должное Эйвону.
Маркиз перестал хмуриться, глаза его заблестели.
– Расскажите подробнее. – Господи, я был сам не свой, ты понимаешь. Там такое творилось! Молодой Комин держал у груди Кворлза, которую ты продырявил, салфетку, кто-то плескал на раненого водой, Рэксхолл кричал лакею, чтобы тот бежал за хирургом, творилось черт знает что, и в этом бедламе я вдруг увидел Эйвона, взиравшего с порога на все происходившее в моноколь, и рядом с ним не менее пораженного представившейся картиной Давенанта. Ну ты знаешь, какое впечатление производит твой отец. Шум мгновенно стих, все уставились на Эйвона, за исключением молодого Комина. Вот хладнокровная бестия! Он продолжал унимать кровь салфеткой, ни на что не обращая внимания. Эйвон долго смотрел на все: на Кворлза, на застывших при его появлении игроков, потом обратился к Давенанту: «А мне говорили, дорогой Хью, что заведение Тимоти не похоже на другие притоны»… Ну, что касается меня, я с удовольствием убежал бы через окно, но слишком много было выпито шампанского, не буду отрицать. И тогда твой отец обратил свой проклятый монокль прямо на меня, чего я и ждал: «Наверное, не надо спрашивать, где мой сын». Отдай ему должное, Доминик, твой отец весьма проницателен.
– Отдаю, – сказал маркиз с легким смешком. – Рассказывайте, что было дальше? Хотел бы я видеть эту сцену.
– Клянусь небом, это было зрелище! Ну, мне пришлось ответить, что ты уехал. И тут
молодой Комин выступил вперед и сказал примерно следующее: «Я думаю, сэр, что маркиз сейчас мчится по дороге к Ньюмаркету». При этих словах Эйвон обратил свой монокль на Комина. «Благодарю вас, – сказал он дьявольски вежливо, потом посмотрел через чертово стекло на лежавшего неподвижно Кворлза. – Боюсь, мой сын взялся за старые дрянные привычки. Этот незнакомый мне джентльмен, кажется, его последняя жертва?» Не могу передать его тон, но ты хорошо себе представляешь, Вайдел.
– Прекрасно. И я его поздравляю, ибо он с честью вышел из положения.
– Кстати, он разделил честь с молодым Комином. Остальные все как будто язык проглотили. Послушай, что выложил Комин, и, я считаю, это было с его стороны очень мило: «Сказать по правде, сэр, в данном случае вашего сына принудили к дуэли. Ни один человек, сэр, не потерпит, если о нем скажут то, что было сказано о маркизе. Хотя, признаю, оба субъекта были пьяны». А я подумал про себя о Комине: «Ну ты-то уж точно был трезв, голубчик, если смог держать такую смелую речь перед самим Эйвоном и ни разу не запнулся».
Маркиз был явно заинтригован.
– Так и сказал? Очень великодушно с его стороны! – И, пожав плечами, ухмыльнулся: – Или он очень хитер.
Леони, до этого молча смотревшая на огонь, подняла голову:
– Почему хитер?
– Мадам, это были мысли вслух. – Он опять посмотрел на часы.– Простите, но я больше не могу оставаться с вами. Скажите отцу, что я обязательно нанесу ему визит завтра утром. Сегодня вечером у меня встреча, которую невозможно отменить.
– Доминик, неужели ты не понимаешь! – в отчаянии воскликнула Леони. – Герцог сказал, что на этот раз будут неприятности. Это стало повторяться слишком часто.
– Значит, я должен бежать, как побитая дворняга? Ну уж нет! – Маркиз склонился к руке герцогини. – Постарайтесь не появляться в свете с расстроенным выражением лица, мадам, оно не сочетается с нашим фамильным достоинством. – И тут же вышел.
Леони скорбно посмотрела на лорда Руперта.
– Как ты думаешь, это из-за этой bourgeoise, Руперт?
– Никакого сомнения! Но вот что я скажу тебе, Леони: как только он уедет в Париж, вся его любовь улетучится словно дым.
Лорд был даже рад отдохнуть от племянника в этот вечер. А Вайдел, переодевшись в свежее платье, уже через двадцать минут отбыл в театр Ройял.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98