– Только теперь она сообразила, что все еще лежит в его объятиях, и отодвинулась, бросив на него взгляд, полный отвращения. Чтобы скрыть бушевавшие в нем чувства, он встал с постели и начал одеваться.
Габби тоже попыталась встать, но немедленно откинулась назад, застонала и обхватила голову руками. Филип тотчас оказался подле нее.
– Ложись, малышка, – сказал он мягко, – отдохни. Я не буду тебя беспокоить. – Он заботливо взбил ей подушки, но Габби наблюдала за ним настороженно. Только когда он вышел из комнаты, она расслабилась и поддалась дурноте, которую ощущала во всем теле.
Габби была в постели, когда Филип принес завтрак. Ее фиалковые глаза светились на изможденном лице, она лежала дрожащая, больная и несчастная. Филип понимал, что риск потерять ребенка велик. Ему ничего не оставалось, как держать ее в постели и заботиться о ней.
– Я принес тебе завтрак, дорогая, – сказал он бодрым голосом и подал ей поднос.
– Я... я не могу есть, – ответила Габби слабым голосом.
– Ты должна, – уговаривал Филип, – если не ради себя, то ради ребенка.
Его ласковые слова не могли успокоить Габби. «Почему он вдруг стал таким добрым и заботливым? – печально спрашивала она себя. – Уж не изобрел ли он новый способ наказания?» Она настороженно смотрела, как он взял ложечку и стал кормить ее, как ребенка. Габби была так поражена его непривычной добротой, что непроизвольно открывала рот. Когда почти вся еда была съедена и Габби заявила, что больше не может проглотить ни кусочка, Филип отставил поднос и несколько минут смотрел на нее молча. Наконец он заговорил:
– Габби, не знаю, заметила ли ты, но «Стремительный» уже в открытом море. Мы отплыли из Норфолка вчера вечером. – Габби молчала. – Наш порт назначения – Мартиника. Я... я считаю, что тебя нужно показать врачу. Лучше всего тебе будет на Мартинике.
– Почему ты об этом беспокоишься, Филип? Ведь ребенок ничего для тебя не значит?
– Ты все еще моя жена, – слабым голосом ответил Филип. – Когда мы прибудем на Мартинику, ты вольна поступать как хочешь. Я... я не буду заставлять тебя возвращаться в Бельфонтен со мной или возобновлять супружеские отношения. Захочешь ты быть мне настоящей женой или нет, будет зависеть только от тебя.
– Ты собираешься развестись со мной, Филип? – спросила Габби.
– Нет! – пылко возразил Филип. Потом уже тише: – Я никогда не соглашусь на развод.
– Тогда что ты имеешь в виду? Я не понимаю, Филип. Какую новую жестокость ты замыслил?
– Я много размышлял с тех пор, как отыскал тебя у Дейзи Уилсон, и пришел к выводу, что, если я заставлю тебя вернуться в Бельфонтен и жить с собой, мы вновь начнем воевать. И тому две причины: первая – этот ребенок постоянно будет вставать между нами. А вторая – я совершенно уверен, что не смогу находиться с тобой в одном доме и не заниматься с тобой любовью. Ты слишком обольстительна, чтобы я мог оставить тебя в покое. – Он замолчал и прокашлялся, как будто ему больно было говорить дальше.
Габби слушала внимательно, но не могла поверить словам мужа и в то же время боялась спросить, как он намеревается освободить ее. Все время, пока он говорил, его лицо оставалось непроницаемым, взгляд неподвижным, и только чуть подрагивала левая щека, выдавая волнение.
– Когда мы прибудем на Мартинику, – продолжал Филип, как будто прочитав ее мысли, – ты сможешь выбирать, где и как ты будешь жить. Ты можешь вернуться со мной в Бельфонтен и быть мне женой, можешь остаться в моем городском доме в Сен-Пьере или... или... уйти к Дювалю, если ты этого действительно хочешь. Я не буду тебе препятствовать.
Габби была ошеломлена. Неужели Филип действительно говорит серьезно? Неужели он действительно позволит ей открыто жить с Марселем, не давая развода? По понятным причинам жить с Филиппом в Бельфонтене она не может. В городском доме, где до нее в любой момент могут добраться Филип или Амали, ей тоже жить не хочется. Она должна думать о будущем ребенке Филиппа; охранять его от Амали и от самого Филиппа. Габби чувствовала, что Марсель с радостью примет ее и даже будет любить ее ребенка. Но хочется ли ей этого? В конце концов Марсель не ограничится дружбой, и в данных обстоятельствах его ожидания будут вполне оправданными. Габби знала, что Марсель влюблен в нее. Как долго влюбленный мужчина сможет удовлетворяться целомудренными поцелуями и братскими объятиями? После рождения ребенка Марсель захочет стать ее любовником, и из чувства благодарности Габби не сможет отказать ему. Может быть, размышляла Габби, может быть, когда-нибудь она сможет полюбить его так, как когда-то любила Филиппа.
Филип сквозь полуприкрытые веки наблюдал за Габби, которая, размышляя, пыталась определить свое будущее.
Наконец Габби устремила на него свои фиалковые глаза, их взгляд проникал в его душу. Прежде чем принять окончательное решение, Габби хотела объясниться с ним относительно его отцовства.
– Если я вернусь в Бельфонтен твоей женой, хватит ли у тебя сердца признать и любить этого ребенка как своего?
Длинные, пушистые ресницы были опущены. Габби, затаив дыхание, ждала слов Филиппа, его ответ мог изменить всю ее жизнь.
– Да простит меня Господь, не могу! – закричал Филип, задыхаясь.
– Я вынашиваю твоего ребенка, Филип, – тихо и печально сказала Габби. – Иначе и быть не могло. Ты отец этого ребенка, так же как и того младенца, которого мы потеряли. До тех пор, пока ты считаешь, что я тебе изменяла, я не могу вернуться с тобой в Бельфонтен и жить как твоя жена.
– Значит, поедешь к Дювалю, – печально проговорил Филип.
До этого самого момента Габби вовсе не была уверена, что пойдет к Марселю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110