– Только не надейтесь, что я буду признательна вам за то, что вы вытащили меня из воды. Вы обращаетесь со мной, как с прислугой, и если в этом заключалась ваша благородная миссия, то лучше бы мне погибнуть!
С высоко поднятой головой она пошла прочь. Морган чертыхнулся сквозь зубы! И как ему могло прийти в голову, что он хочет обладать ею? Да это же дерзкая, невоспитанная, несносная девчонка! Кому нужна такая женщина? Морган даже пожалел, что провел столько часов возле нее, когда она была в лихорадке.
– Ее давно следовало бросить на съедение акулам, – пробормотал он, глядя вслед девушке, соблазнительная фигурка которой бередила ему душу.
К вечеру «Вызову» дали разрешение на вход в порт. По приказу капитана матросы засуетились, забегали по палубе, и вскоре якорь был поднят, а паруса заполоскались на ветру.
Сэйбл, стоявшая у поручня, почувствовала себя невообразимо счастливой, когда раздался крик:
– Якорь поднят, сэр!
В следующее мгновение судно накренилось, и брызги воды взлетели высоко над бушпритом. Как полюбились ей дни, проводимые под жарким солнцем на борту многомачтового клипера! И как не поддаться очарованию теплых, чудесных вечеров, когда закатное солнце окрашивало море в малиновые тона, а бриз доносил экзотические ароматы Востока?
В одном из крошечных портов, где они остановились за несколько дней до прибытия в Стамбул, им встретилось грузовое судно, направлявшееся через Танжер и Рабат в Англию. Сэйбл разрешили послать с его капитаном письма Эдварду. Правда, сэр Морган не позволил ей подняться на борт этого судна. Увидев издалека чумазые лица матросов, грязные палубы и рваные паруса, она не стала настаивать, прекрасно понимая, что на «Вызове» с ней обращаются гораздо лучше, чем стали бы обращаться на «Гарриэт Клей».
От одноглазого капитана, бородатого и тучного, за версту разило ромом, когда сэр Морган пригласил его в гости, и Сэйбл была очень рада, когда он наконец удалился. Однако сэр Морган заверил ее, что капитан Малдун хоть и выпивоха, но человек слова, и ее письма обязательно будут доставлены Эдварду и в Нортхэд. Успокоившись, Сэйбл могла теперь с чистой совестью наслаждаться плаванием на «Вызове», поскольку уже не испытывала прежнего беспокойства за брата и родителей.
Сейчас, стоя у поручней, она любовалась панорамой Стамбула, разворачивавшейся перед ней во всем своем великолепии. Ей еще ни разу не доводилось видеть столь прекрасную и экзотическую картину. Перед ними раскинулась бухта Золотой Рог, воды которой под безоблачным небом были почти неподвижны. На изумрудно-зеленых склонах по оба борта клипера виднелись домики и сады, над которыми высились кипарисовые рощи и захватывающие воображение мечети.
– Как называется та гора? – спросила Сэйбл. Заметив упавшую у ее ног чью-то тень, она подумала, что это либо Дэниэл Хэйс, либо доктор Пирсон, который в последнее время стал проводить с ней довольно много времени.
– Азиатский Олимп, если вы имеете в виду ту, которая покрыта снегом, – раздался над ее головой глухой голос Моргана.
Сэйбл была слишком взволнована открывающейся перед ней панорамой, чтобы придавать значение его присутствию. Она улыбнулась и вновь обратила взгляд на постоянно меняющийся за бортом ландшафт. Сейчас она любовалась чудесными куполами мечети и минаретами, вздымавшимися на набережной перед носом корабля.
– Серальо Пойнт, – учтиво пояснил сэр Морган, уперевшись своими мускулистыми руками в поручни рядом с ней. – А чуть дальше – тройные степы старой Византии и летние дворцы дочерей султана.
Обернувшись, Сэйбл посмотрела на Моргана широко раскрытыми глазами.
– Вы бывали здесь?
– Много лет назад, – ответил он тихо, погрузившись в воспоминания. – Задолго до того, как я узнал, что Сергей Вилюйский пропал без вести во время сражения под Севастополем. – Грейсон наверняка сообщил ему об их разговоре, но сэр Морган впервые дал понять, что знает об этом.
– Вы думаете, он еще жив? – спросила Сэйбл.
На какую-то секунду Сэйбл показалось, что по лицу капитана пробежала тень.
– Мне остается лишь надеяться… – ответил он.
Сэйбл прикусила губу и отвернулась, глубоко потрясенная реакцией Моргана. Ей еще не приходилось видеть на его лице проявления человеческой слабости. Холодный и удивительно надменный, временами он выводил ее из себя своими манерами. Неужели, спрашивала она себя, все это лишь маска? А в действительности Морган Кэри – человек, глубоко чувствующий и отзывчивый?
Но уже следующие слова Моргана опрокинули ее надежды и убедили в том, что он именно такой, каким кажется, – невыносимый и жестокий.
– Полагаю, вы были бы в восторге, если бы узнали, что он погиб, не так ли, моя бессердечная леди?
– Что вы хотите этим сказать? – спросила Сэйбл, сверкая глазами.
Холодные голубые глаза пытливо вглядывались в ее лицо.
– Уверен, что вам доставило бы огромное удовольствие сказать: «Я же говорила, что ваша миссия – чистое безумие!»
Сэйбл ахнула, съежившись, словно от удара.
– И вы серьезно считаете, что я могла бы желать смерти человеку только для того, чтобы доказать вашу ошибку?
– А разве нет? – спросил Морган, явно не желавший признать, что обидел девушку. – По всему видно, что вы мечтаете о том, чтобы свести со мной счеты.
– Жаль, что вы так ошибаетесь на мой счет, – сухо сказала девушка. Хотя она смотрела в другую сторону, Морган заметил, как задрожал ее подбородок.
Он понял, что был к ней несправедлив, ибо единственное, что он узнал о ней во время своего недолгого пребывания в Нортхэде, так это то, что она приветливая и добросердечная девушка и видит в окружающих только хорошее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136