И что толкнуло его поступить так, как он поступил?
«О-о-о! Я не стану больше думать об этом! Не стану!»
Мора выскользнула из двери спальни к гостям, направляющимся через холл в гостиную. Скорее бы все они ушли. Слава Богу, что хоть Росс еще не вернулся с веранды. Она не готова встретиться с ним. По правде говоря, и с кем-либо вообще она тоже не готова встречаться.
Она вернулась к себе в спальню и села на постель, неспокойная и раздраженная, сидела и ждала, пока гости бесконечно долго играли в «двадцать одно», болтали и смеялись и выпили все дядины запасы виски и содовой воды. Долгие часы прошли, прежде чем все наконец начали разъезжаться, и Море стало легче на душе, когда последний экипаж покатил прочь по дороге.
Она на цыпочках подошла к двери и выглянула. Зевающие слуги гасили лампы и свечи, убирали столы. Слава Богу, вечеринка кончилась. И слава Богу, Росс не вернулся с веранды.
Но куда же он делся? Уехал в свое бунгало? Или отправился в розовый дворец? Ей все равно – даже если он поехал навестить танцовщицу Синту Дай. Этот человек ничего для нее не значит, ровно ничего!
И чтобы доказать это, она переоделась, погасила свет и уснула.
Глава 8
К великому облегчению Моры, Лидия ни слова не сказала о капитане Гамильтоне на следующее утро. Кузине и без того было о чем подумать, поскольку за завтраком ее матушка заговорила о том, что свадебный наряд не вполне подходит для венчания дочери британского резидента с уверенно восходящим по служебной лестнице гражданским чиновником. Не съездить ли им снова в Дели и не заменить ли мелкий жемчуг и воланы на отделке серебряным шитьем?
Лидия твердо заверила мать, что в этом нет необходимости. Теренс любит простые вещи, и она уверена, что платье с оборками и серебряным шитьем покажется чересчур вызывающим для церемонии, которая ему видится скромной и строгой. К тому же крошечные цепочки из мелкого жемчуга и вышитый корсаж достаточно милы.
После недолгих возражений тетя Дафна согласилась, что все это и вправду мило, и она к тому же вспомнила об одном приглашении, которое мешает ей поехать в Дели.
– Какое приглашение? – больше из вежливости, нежели из любопытства спросила Лидия.
Тетя Дафна сделала неопределенный жест.
– Твой отец упоминал, что мы с ним приглашены на какой-то дарбар... дорбак... не помню, как он это называл.
– Дурбар? – спросила Мора.
– Да, именно так, – обрадованно подтвердила тетя Дафна.
– А что это такое? – поинтересовалась Лидия.
– Это такая церемония, – начала объяснять Мора, отложив в сторону нож, – на которую глава государства, обыкновенно раджа или принц, собирает мужчин своего королевства, чтобы они поддержали двор. Большей частью это делается во время отправления правосудия, но теперь, как я считаю, когда после восстания сипаев раджи утратили почти всю свою власть, дурбар превратился в показное торжество.
– Твой дядя упоминал о празднестве, – согласилась тетя Дафна, – по случаю приезда правителя какого-то другого государства в Бхунапур. Они все это устраивают в Павлиньем дворце.
Мора видела Павлиний дворец с его прекрасными башнями и высокими Слоновыми воротами. Дворец был расположен среди пальмовых рощ и холмов неподалеку от городских ворот. Мира говорила ей, что дворец занимает Насир аль-Мирза-шах, усталый и старый, призрак человека, который был когда-то королем Булпараджа – до того как Ост-Индская компания лишила его престола, аннексировала его земли и превратила процветающее королевство в незначительное маленькое государство, ныне именуемое Бхунапуром.
Лишенный титула и большей части своего достояния, Насир аль-Мирза-шах тем не менее содержал двор, хотя жилые дома вокруг дворца разрушались, а преданные вассалы старели и умирали.
Известие о том, что его молодой племянник, правитель маленького королевства в южном Раджастхане, намерен нанести ему визит, вывело престарелого мусульманина из состояния летаргии. Племянник был всего лишь марионеткой, возведенной британцами на престол после восстания, чтобы обеспечить лояльность королевства Кишнагар, но Насира аль-Мирзу это не волновало. Он устраивал дурбар в честь принца, дурбар со всей помпой и церемониалом прошлых лет, чтобы продемонстрировать свое личное богатство и престиж вопреки тому, что оба правителя были глубоко унижены.
В порядке любезности Насир аль-Мирза-шах решил пригласить на торжество влиятельных ангрези, среди них – британского резидента Бхунапура и по настоянию своих мудрых советников также и мэм-сахиб резидента, хотя ей будет дозволено наблюдать лишь те церемонии, на которые приглашены женщины. Но не дурбар. Он остается, как это было веками, только привилегией мужчин.
– Мы будем в отсутствии всего одну ночь, – сказала миссис Карлайон. – Вы обе останетесь в резиденции в полной безопасности, Мира и Лала Дин присмотрят за вами. Луиза Смайс согласилась навестить вас, если вам это понадобится. Вы не слишком возражаете, дорогие мои?
Девушки обменялись быстрым взглядом.
– Почему мы должны возражать? – спросила Лидия невинным голоском.
Мора подавила улыбку, понимая, что Лидия уже представляет себе, как она поедет вдвоем с Теренсом Шедуэллом в его экипаже кататься в золотых сумерках по улицам городка, чего ее мать не допустила бы, если бы оставалась дома.
А Мора тем временем думала, как ей воспользоваться этой неожиданной возможностью.
– Поедем на праздник вместе с нами, – предложила бегума Кушна, выслушав сообщение Моры, и глаза у нее озорно заблестели.
У Моры приоткрылся рот.
– Что?
– Ты снова наденешь одежду магометанки. Мой муж приглашен на дурбар, а я буду его сопровождать на празднике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89