— Джейми Тендэйл, мэм. Слуга мистера Коннора. Ага! Личный слуга Коннора. Интересно…
Прожевав тесто, Джемма протянула ему руку:
— Здравствуйте, мистер Тендэйл. Я — Джемма Макджоувэн. Вы сопровождали моего мужа на пути из Эдинбурга?
— Да, мэм.
— Вы давно ему служите?
— Более двадцати лет, мэм.
— Поздравляю вас, вы человек недюжинной храбрости, — сдержанно заметила она.
Джейми искренне рассмеялся, но тут же испугался такой вольности и напустил на себя самый строгий вид.
— Насколько я знаю, вы прибыли из Англии, мэм.
— Да, из Дербишира. Не сомневаюсь, что мистер Коннор познакомил вас с обстоятельствами, сопутствовавшими нашему браку.
Джейми покраснел. Черт побери, до чего же эта женщина откровенна! Неудивительно, что она свела Коннора с ума. Джейми почувствовал, что не в силах отвести взгляда от огромных зеленых глаз, зачарованный их красотой и глубокой грустью, таившейся на дне.
— Да, мэм, — честно признался он. — Мне крайне жаль, мэм.
Нет, ему не показалось. Эти слегка раскосые, пронзительно-зеленые глаза действительно были полны грусти.
— А мне жаль еще больше вашего, мистер Тендэйл.
— Госпожа Джемма!
Она обернулась в сторону миссис Сатклифф, махавшей ей облепленной тестом рукой, и снова посмотрела на Джейми. На ее губах промелькнула едва заметная улыбка, но этого оказалось достаточно, чтобы у Джейми захватило дух. Как же она хороша! Ему стало ясно, почему Кинг Спенсер выбрал для своего пари с Коннором именно эту юную англичанку и почему Коннор вел себя как раненый медведь все то время, пока находился в Эдинбурге.
— Простите меня, мистер Тендэйл, — грустно произнесла Джемма. — Похоже, там нужна моя помощь. Миссис Сатклифф вечно недовольна, хотя все кушанья у нее получаются отменными. Мне было весьма приятно встретить в вас понимание. Очень рада видеть вас здесь.
И она явно думала именно то, что говорила. Судя по всему, ее разногласия с Коннором не распространялись на его слуг.
Джейми смотрел, как она уходит, такая нежная и изящная в своем платье, и сердце его затопила волна признательности и любви к этой прелестной, но одинокой и несчастной молодой женщине…
Часа через два в столовой был подан ужин — здесь было намного уютнее, чем в необъятной и сумрачной парадной зале. Такое перемещение произошло по настоянию Джеммы, и Коннор гадал, известно ли ей о том, что некогда его мать также предпочитала пользоваться именно этим помещением, когда в замке не было гостей.
Как и во времена Изабеллы Макджоувэн, сервировка была крайне простая: металлические тарелки и оловянные приборы, и подавал на стол всего один слуга. На сей раз это был донельзя чопорный Макнэйл, немало позабавивший Коннора: он вел себя так, будто по меньшей мере руководил толпой лакеев, обслуживающих во дворце Холируд трапезу английской королевы с принцем Альбертом.
Очень скоро Коннор понял, что все эти ужимки Макнэйла имеют целью угодить Джемме. Поскольку здесь вряд ли можно было заподозрить колдовство, оставалось предположить, что прелестная миссис Макджоувэн успела произвести неизгладимое впечатление на обычно весьма сдержанного малого.
Нелепое поведение Макнэйла почему-то здорово разозлило Коннора, а тут еще эта улыбочка, которой Джемма то и дело награждала его. Они не успели покончить с первым блюдом, а у Коннора уже возникло огромное желание запереть Джемму где-нибудь поглубже в подземелье, а лакею попросту свернуть шею.
Ну и конечно же, положение по мере сил усугубляла Мод. Вне всякого сомнения, старая ведьма столковалась с Джеммой и парочка стала весьма дружна. И это несмотря на то, что его тетушка всю жизнь славилась абсолютной нетерпимостью к прочим особам женского пола. На протяжении всего ужина они оживленно болтали, словно закадычные подруги, то и дело радостно хохоча над какой-нибудь очередной особенно бездарной шуткой. При виде такого откровенного взаимного расположения Коннор злился все больше и больше. Он должен был и сам догадаться, что эти двое наверняка споются!
Хуже того, ни одна из дамочек не давала себе труда обратить внимание на его присутствие за столом. Они лишь изредка обращались к нему, когда того требовали правила хорошего тона, но стоило ему вставить какое-нибудь замечание в их оживленную беседу, обе поворачивались в его сторону и разглядывали с немым удивлением, словно, черт побери, у него вдруг выросли рога, после чего преспокойно возобновляли свое шушуканье.
Обратив обуревавшую его злобу на бифштекс, Коннор поймал себя на том, что то и дело поглядывает на Джемму. Она переоделась, прежде чем спуститься в столовую, и теперь на ней было одно из платьев, которые она привезла с собой из Дербишира. Коннор впервые видел это строгое вечернее платье темно-зеленого цвета, на кринолине, хотя и не очень широком — в соответствии с тогдашней модой.
Джемма выглядела в нем потрясающе женственной: широкие юбки в сочетании с узким лифом подчеркивали изящество фигуры, в отличие от простых рабочих платьев, которые ей приходилось надевать в бытность на ферме.
Кроме того, она по-новому уложила волосы, и это также не оставило Коннора равнодушным. Теперь, когда золотистые локоны немного отросли, Джемма стала закалывать их в узел на затылке с помощью черепаховых гребней, оставляя открытым все лицо, отчего яснее был виден безупречный рисунок чуть приподнятых скул и пухлого чувственного рта.
Глядя на нее, Коннор испытывал желание настолько острое, что оно причиняло ему физические муки. Как много времени прошло с тех пор, как он в последний раз был вместе с Джеммой, наслаждаясь тем всепоглощающим пламенем, что всегда сопутствовало их единению!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104