Чина между тем не имела ни малейшего понятия о тех эмоциях, которые его обуревали, и весело отвечала на его шутки, а потом заверила Дарвина, что ее экскурсия в цеха очень удалась и что она надеется быть полезной в семейном бизнесе.
– Едва ли я стану для вас помехой, – сказала она в конце.
Дарвин, не в силах оторвать от нее взгляд, все смотрел и смотрел ей в лицо, заверяя ее в том, что любая помощь, которую она предложит, будет более чем приветствоваться.
Пульс его участился, когда она поблагодарила его с любезной улыбкой, однако он был весьма уязвлен, если бы узнал, что она не испытывает по отношению к нему никаких ответных чувств.
Размышляя о китайском ребенке и странном поведении Дарвина, Чина отправилась в будуар матери, чтобы выпить вместе с ней чаю. Пока Мальвина одевалась, девушка в подробностях описала ей все, что видела на плантации.
– Не могу себе представить, что так разволновало Дарвина, – заметила она, завершая свое повествование. – Он сказал, чтобы я не дотрагивалась до ребенка, а затем отказался объяснить почему. – Ее лицо побледнело, когда ей в голову внезапно пришла ужасная мысль. – А что, в кампонгах не слышно об эпидемии холеры?
– Нет, слава Богу! – Пристегнув бриллиантовые клипсы, Мальвина выпрямилась, чтобы полюбоваться результатами своих усилий в матовом зеркале. – Это, наверное, была дочь Лиен Чин, и Дарвин просто не хотел говорить тебе об этом. Такой стеснительный балбес этот мальчишка!
– А кто такая Лиен Чин? Она из деревни?
– Лиен Чин – это мать ребенка. Насколько я помню, она умерла при родах. – Мальвина потянулась к румянам и начала старательно наносить их на щеки. На плантации «Царево колесо» ожидались вечером гости, и она хотела выглядеть наилучшим образом. Среди посетителей должен был быть один богатый китайский мандарин, совершенно помешавшийся на своей страсти к шелку и в надежде договориться о поставках ему драгоценнейшей ткани и прибывший сюда из Кантона. Мальвина собиралась исполнить по всем правилам ритуал поднесения ему прохладительных напитков.
– Боюсь, что имени ребенка я не помню, – продолжала она, обращаясь к отражению своей дочери в зеркале. – Оно очень длинное и невообразимо глупое. Что-то наподобие «Черной Жемчужины Востока». Да, как будто так.
– Но почему в таком случае Дарвин столь странно повел себя по отношению к девочке, если с ней все в порядке? – удивилась Чина. – Ведь это же такое невинное маленькое создание!
– Может быть, все дело в том, что это твоя сводная сестра, – сказала Мальвина резко. – Лиен Чин была одной из любовниц твоего отца, и Черная Жемчужина – его незаконная дочь. Она родилась через несколько месяцев после его смерти. Как мне кажется, он даже не догадывался, что его подружка зачала от него. – Она повела своим обнаженным плечом и добавила: – Удивительно, как это он, при его-то неразборчивости, не расплодил этих созданий в куда большем количестве. Впрочем, никто толком не знает, сколько на самом деле этих рыжеволосых полу Уорриков расселилось по близлежащим островам.
Гнетущее молчание последовало за словами Мальвины. Чина ощутила неимоверную тяжесть в груди. Ставни в будуаре матери были открыты, и из окна веял свежий юго-западный ветер, доносивший с собой из сада благоухание миндальных деревьев. И запах сей до конца дней будет напоминать Чине об этом столь трагическом мгновении, когда хрупкое здание ее жизни оказалось разрушенным до основания, а невинные представления ее – поверженными во прах, словно то были лепестки розы, облетевшие под порывами сурового ветра.
Поднявшись на одеревеневшие ноги, Чина направилась к выходу. Вдогонку ей раздался смех матери, горький и жалкий. И очень недобрый. Бесшумно ступая по коврам, коими были устланы полы в длинной, опоясывающей внутренний двор веранде, она подошла к наружной двери и, распахнув ее, бросилась вон из дома, на простор природы, в слепящее солнечное марево.
Слезы текли у нее по щекам, грудь раздирали горькие стенания. Ничего не видя перед собой, она бежала вперед по дорожке, а затем через арочный мостик, перекинутый над безмятежным, тихим прудиком, и наверняка бы упала, зацепившись краем юбки в конце моста, если бы ее вовремя не подхватили сильные мужские руки, принадлежавшие человеку, который поспешил к ней на выручку, заметив полубезумное выражение ее лица.
– Чина, что случилось? – Он тряс ее, подхватив под локти. – Вы не ушиблись?
Чина взглянула вверх затуманенным взглядом и увидела суровое лицо, которое впервые на ее памяти не было насмешливым или недобрым. Она попробовала заговорить, но не смогла произнести ни слова. И тогда, прижавшись головой к груди Этана Бладуила, она зарыдала.
Глава 11
Распухшая от слез Чина говорила так, что ее слов почти нельзя было разобрать. Когда она изложила все же истинную причину своего горя, Этану пришлось бороться с совершенно неуместными в данном случае приступами смеха. Однако взгляд на ее горестно склоненную голову помог ему унять свое веселье, место которого тотчас же заступил гнев.
– Всемогущий Бог, неужели это все, что вас волнует, мисс Уоррик?
Чина резко отшатнулась от него, словно он ее ударил. В ее глазах появилось выражение горечи и разочарования. И ему пришлось взять себя в руки, чтобы не выдать охватившего его чувства сострадания. Он вовсе не собирался ни переживать за нее, ни давать повод подозревать его в нежном к ней отношении, хотя стоило только оказаться ее тоненькому телу в непосредственной близости от него, как он ощутил в своей душе удивившую его самого теплоту.
– Понятно, что для вас было большим потрясением узнать, к какому сорту людей принадлежал ваш отец, – заключил он после минутного молчания, скрестив на груди руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159