Он страстно и нежно овладевал Ровеной, доставляя ей приятнейшие минуты, когда она ощущала внутри себя его горячую, упругую, энергичную мужскую плоть. Они составляли единое целое, и их блаженство достигло степени экстаза. Ровена чувствовала приближение оргазма, и когда Тарквин мощным толчком послал свой тяжелый снаряд в самую тайную, далекую глубину ее жаркого колодца, она почувствовала, будто у нее внутри началось извержение вулкана, и она, изливаясь, стала проваливаться в пустоту.Они лежали рядом, пресыщенные и удовлетворенные, среди смятых одеял. Их руки и ноги переплелись, голова Ровены покоилась у Тарквина на плече, а он своими губами прикасался к ее волосам.Говорить им не хотелось, они просто лежали рядом и наслаждались близостью друг друга и ароматом интимности, которых были лишены в течение столь длительного времени.Из соседней комнаты послышался слабый стон Мадлон, и Тарквин, услышавший его, сразу же вскочил на ноги, надел брюки и рубашку и быстро вышел из комнаты.Когда он возвратился, Ровена сидела на постели с широко открытыми и испуганными глазами. Он подошел к ней и заключил ее в свои объятия.– Наверное, ей приснился кошмарный сон. Или же она почувствовала боль. Но не тревожься и не переживай, любовь моя. У ее кровати подежурит экономка.Ровена заглянула ему в глаза, и лукавая улыбка вытеснила с ее лица хмурое выражение.– А кто останется сегодня со мной, уважаемый месье? Что случится, если я почувствую себя одинокой и заброшенной?Тарквин оценил ее шутку и присел на кровать рядом с ней.– От посла мне, наверное, влетит по первое число за то, что я не представил ему сегодня вечером доклада, – сказал он, немного подумав.Ровена придвинулась к Тарквину поближе.– А я думала, что ты уже вышел из подчинения лорда Веллингтона. Ты, кажется, упоминал о том, что тебе доверено командовать полком.– Это временное назначение, пока не возвратится полковник Хигби.– А какое назначение ты получишь после этого?– Затрудняюсь ответить. Мне предложили принять командование двадцать девятым пехотным полком, которому в конце месяца предстоит отплыть в Мериленд.Пальцы Ровены нервно теребили рукав рубашки Тарквина.– И ты согласился?– Я еще не принял окончательного решения. Веллингтон также предложил мне должность в посольстве здесь, в Париже.Ровена отвернулась, чтобы Тарквин не видел, что при этих его словах она сильно покраснела. Его могут оставить в Париже и включить в штат сотрудников посольства! Это как раз то, на что она надеялась, о чем тайно мечтала. Но почему-то она уже не испытывала радости, узнав эту новость. Итак, Тарквин еще не решил, отправится ли он в Северную Америку или останется во Франции. Какой он сделает выбор: служба в армии или любовь? Если он останется в Париже, то она добьется, чтобы он принадлежал ей, у нее на это достанет сил. И пусть Господь внушит ему, чтобы ради любви к ней он остался в Париже.– Ровена, что с тобой?Она повернула в его сторону голову и увидела вопрошающе-обеспокоенный взгляд. Подавшись к нему всем телом, она поцеловала его.– Иди ко мне, – требовательно произнесла Ровена. – Я хочу снова ощутить силу твоей любви.И хотя на самом деле ей не хотелось сближения, желание пробудилось с новой силой, когда Тарквин коснулся рукой наиболее интимной части женского естества. И когда их горячие тела снова сплелись друг с другом, холодность Ровены, которую она испытывала всего несколько минут тому назад, словно волной смыло, и она со всем пылом и страстью отдалась во власть той мощной силы, которая позволяла ей уноситься ввысь за земные пределы и парить там в свободном полете. Глава 14 В последующие дни многочисленные гости заезжали в городской дом де Бернаров справиться о здоровье Мадлон. Перестрелка у Сильва, в которой погибли два британских офицера, два гвардейца и сын парижского банкира, стала темой бурных пересудов. О ней говорили на прогулках, в Лувре, в ложах Оперы, в каретах, на церковных скамьях, в магазинах и в салонах.Любящие посплетничать парижане страстно желали узнать новые подробности. Накал схватки одновременно внушал ужас и воодушевлял. Даже «Монитэр» был вынужден опубликовать пространную статью, в которой французские и английские военные обвинялись в недостатке проявленной морали, а Париж был назван «кровавым и жестоким» местом, где не существовало европейского перемирия. Конечно, плохо, что французские офицеры затеяли стычку с англичанином и австрийцами, но когда убивают невинных горожан... Весь Париж был полностью захвачен этим, и те, кто был знаком с Мадлон Карно, не теряя времени, бросились к ней, чтобы услышать эту историю из ее собственных уст. Мадлон вызывала всеобщее восхищение. Особо достойным посетителям тетя Софи разрешала встречу со своей дочерью, рассказывая в деталях об этом ужасном вечере и о том, как храбро вели себя Мадлон и ее кузина в личных апартаментах этого ужасного графа де Валуа.– Скоро все это им надоест, – предсказала Жюстина, когда однажды утром лакей внес в комнату, где они завтракали, очередной поднос с горой визитных карточек. – Они только ждут, пока какое-нибудь новое происшествие не займет их. Но это внимание не приносит вреда Мадлон.– Нет, конечно, нет, – согласилась Софи, сразу заметившая, что в числе посетителей были неженатые мужчины и что среди многочисленных букетов, полученных Мадлон, некоторые были от настоящих джентльменов, которых тетя Софи втайне желала бы подбодрить. Тем не менее она оставалась твердой, не разрешая им навещать Мадлон, пока та оставалась нездорова. Девочка была слишком бледна и худа, и тетя Софи очень хорошо знала, что мужчина может легче смириться с отказом увидеться с юной особой, о которой он мечтал, чем обнаружить, что она не так уж хороша.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145