В случае чего, здесь рядом Арман и Фердинанд, они нас поддержат.– А как вы управитесь на винокурне?Ровена улыбнулась ему:– О, работы осталось совсем немного. И мы уже решили закладывать посадки винограда.– Я думаю, что это очень разумно.– Да, – согласилась Ровена и отвернулась, ее улыбка исчезла. – Почему он ничего не говорит о том, когда вернется? Действительно ли он строит планы относительно поездки в Северную Америку, а ее посвящать в эти планы не хочет? Господи, ей не верится, что сердцем и душой он пребывает на поле сражения!Тарквин с нежностью смотрел на Ровену, когда она завязывала мешок, предназначавшийся ему в дорогу.– В мешке находится также бутылка воды для Исмаила. Я знаю, что его религия запрещает пить вино, – она протянула мешок, и Тарквин взял его, стараясь избежать прикосновения.– Благодарю тебя.Вместе они вышли на внутренний двор, где стоял на привязи Сиам. Исмаил уже оседлал своего Джангли. Сиам храпел и нетерпеливо переступал с ноги на ногу. Ровена взобралась на ступеньки и держала поводья, пока Тарквин оседлывал Сиама. Она не сразу отпустила поводья, а подождала, пока Тарквин приторочил мешок к луке седла. Голова Ровены была наклонена, она испытывала легкую дрожь на холодном воздухе. Тарквин, сидя в седле, смотрел на нее и чувствовал, что читает ее мысли. Он знал, что Ровена думает о том, найдется ли у него время, чтобы написать ей письмо, и удастся ли ей снова свидеться с ним. О Боже, а ему ведь нечего ей сказать, и обещать он ей ничего не может.Ровена вопросительно посмотрела в напряжённое лицо Тарквина. Их взгляды встретились и никто из них не опускал глаза. Тарквин нагнулся в седле и поцеловал ее. Он ощутил, что этот поцелуй заставил ее вздрогнуть всем телом, она напряглась, а губы у нее были теплыми и нежными. О, от ее поцелуев можно сойти с ума!Внезапно Тарквин выпрямился и хлестнул лошадь. Пустив ее в галоп, он выехал на длинную, затененную деревьями аллею. Исмаил следовал за ним.Вслушиваясь в стук копыт по твердой земле, Тарквин вспомнил о письмах, которые он положил в карман своего плаща. От предвкушения встречи с Джейми у Тарквина поднялось настроение. Если бы не это радостное чувство, его прощание с Ровеной было бы для него более мучительным. Глава 12 Громоздкий экипаж, набитый чемоданами, выехал ранним августовским утром 1814 года из Шартро в Париж. Лето было в самом разгаре, а возвращаться обратно предстояло осенью, может быть, даже зимой.Взор тети Софи был обращен на часовню, каменный шпиль которой выделялся на фоне деревьев.– Я благодарна Ровене и Жюсси за то, что они не стали хоронить Феликса в униформе. Он всегда так интересно смотрелся в своем воскресном костюме.Она приложила к глазам батистовый платок и быстро оглянулась вокруг. Но другие пассажиры в карете были заняты своими собственными мыслями и не заметили ее душевного состояния. Жюстина устроилась рядом со своей матерью и любовалась розами в саду. Напротив нее, высунув голову в окно, сидела Ровена. Ее волосы с красноватым отливом были взлохмачены ветром. Она смотрела в ту сторону, где находились виноградники, различала тяжелые гроздья, свисавшие из-под сине-зеленой листвы, и думала о том, что урожай в этом году созреет рано и что ей нужно вернуться вовремя, чтобы помочь Симону. Если тетя Софи не захочет уехать из Парижа, она вынуждена будет возвратиться одна.Люди, обладавшие титулами и чинами, не вызывали у Ровены ни зависти, ни восхищения. Она не проявляла заинтересованности и в том, чтобы подцепить себе в Париже подходящего жениха, и даже чуть было не высмеяла тетю Софи, когда та предложила ей попытать свое счастье. Но смеяться над бедной тетушкой было бы непорядочно: она побледнела, сморщилась и упала духом с тех пор, как похоронила Феликса.В Париж Ровена согласилась отправиться единственно ради тети Софи, хотя еще на прошлой неделе она не могла решить окончательно, ехать ей или не ехать. Но когда несколько дней назад она получила неожиданное и полное тревоги письмо от Мадлон, решение созрело быстро.– Я знаю, что ты намерена, по-видимому, остаться в Шартро, – писала Мадлон, – так как приближается пора сбора урожая, а также потому, что городская жизнь тебе вовсе не нравится. Но ты должна приехать, Ровена, прошу тебя. Случилось кое-что, чем я не могу поделиться ни с Жюстиной, ни с маман. Мне срочно нужна твоя помощь. Пожалуйста, согласись приехать!»Последнее предложение было подчеркнуто с таким нажимом, что порвалась бумага. Ровена спрятала письмо и никому ни словом не обмолвилась о его содержании. Настойчивость, с какой кузина просила ее приехать, смутила и обеспокоила Ровену, и она недоумевала, какие беды могли обрушиться на Мадлон Карно. Точек соприкосновения у них после ее возвращения из Шотландии было не так уж и много. Отношения Ровены с Жюсси были более искренними и тесными. Тогда почему же Мадлон неожиданно обратилась за помощью к своей кузине, а не к матери или сестре?– Несомненно, здесь не обошлось без сердечной привязанности, – подумала с улыбкой Ровена.Мадлон постоянно в кого-то влюблялась и в ком-то разочаровывалась: ее пылкие письма с заверениями в вечной преданности то одному «подходящему» молодому человеку, то другому были в доме предметом постоянных подтруниваний.Тетю Софи раздражало, что дядя Анри позволял своей старшей дочери слишком многое и та разыгрывала из себя хозяйку их парижского дома. Жюстина же заступалась за сестру, говоря, что Мадлон просто слишком импульсивна и что у нее богатая фантазия. На самом деле ее образ жизни более скромный и уединенный, чем она живописует в письмах.В июне дяде Анри наконец-то удалось найти покупателя для своего магазина в Берлине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145