Этот ранчеро был старше меня на тридцать лет. Когда отец отказал ему, он сделал предложение Андреа. Поскольку я росла в непосредственной близости от армейского аванпоста, у меня всегда были поклонники. Среди них было много красивых молодых офицеров с блестящим будущим. Еще были одинокие вдовцы, ищущие замену женщине, которую любили и потеряли. Разного возраста, с разными проблемами и прошлым, но ни один из них вызывал у меня интереса или симпатии. Отказывая всем подряд, я начала сомневаться в себе. Но в один прекрасный день решила, что перестану мучить себя из-за того, что думают другие. Буду жить своей жизнью и делать то, что нравится мне, а не другим.– Тогда почему я, Дженни?– Я десятки раз спрашивала себя об этом. Думаю, что теперь знаю ответ. Это судьба, Рико. Ты появился в самый опасный момент моей жизни, прискакал на коне и подхватил на руки. Для меня, Рико, ты бесстрашный рыцарь Круглого стола, король Артур, царь Леонид из Фермопил, Джордж Вашингтон, перешедший Делавэр, или неистовый Патрик Генри, воскликнувший: «Дайте мне свободу или дайте умереть!»Она нежно провела ладонью по его щеке.– Ты мой герой, мой Дэниел Бун, Рико, – прошептала Дженни. – Разве ты этого еще не понял?– Принцесса, во мне нет ничего особенного. Ты видишь настоящих героев часто. Это кавалеристы, которые надевают форму и скачут в погоню за совершившими налет индейцами. Или шериф, который обезоруживает преступника. Или поселенец с женой, который растит наследника в дикой пустоши. И я такой же, как все. Никто не рождается героем. Героями люди становятся тогда, когда принимают важные решения или справляются с чрезвычайными ситуациями. И что бы нам ни предстояло – пережить опасность или сделать выбор, – нам нужна храбрость, потому что мы ставим на кон одно и то же – свою жизнь.– Мне это напоминает строчки, которые однажды прочитала, – сказала Дженни. Трус умирает много раз до смерти.А храбрый смерть один лишь раз вкушает!Из всех чудес всего необъяснимейМне кажется людское чувство страха. – Хотя все знают – неизбежна смерть и в срок придет Перевод М. Зенкевича.

, – закончил за нее цитату Рико.– Ты знаешь Шекспира? – удивилась Дженни.– «Юлия Цезаря» знаю. Мудрость этих строк невозможно забыть.Дженни вздохнула и положила голову ему на грудь. Он обнял ее. Так они и лежали в тишине еще долгое время. Об этом чувстве удовлетворения, которое она испытывала теперь, Дженни мечтала с момента его возвращения.– Одно дело говорить, другое – делать. Когда ты или один из тех, о ком ты упомянул, действительно оказывались в ситуации, от которой зависела жизнь, разве не было страха смерти?– Не могу отвечать за всех, Дженни. Но если бы у меня была семья – жена и дети, то я бы боялся умереть. Я верю в Господа, Дженни, но как, приветствуя вечную жизнь, не бояться за семью, которую оставляешь?– А разве человек думает о вечной жизни перед лицом смерти?– А о чем ты думала, когда твоя жизнь зависела от Слаттера?– Я знала, что он собирается меня убить, но он был до такой степени омерзителен, что мне было не до мыс лей о вечности.– И ты бросила ему вызов, вместо того чтобы трепе тать от страха. Это храбрость, принцесса.– Скорее это была злость.– Но, согласись, в день свадьбы имеет смысл думать о чем-то более веселом, – лукаво заметил Рико.Дженни снова подняла голову и заглянула в его невероятные темные глаза. Его ладонь легла ей на грудь.– И о чем только думает посаженый отец? – пробормотала Дженни.– Все о том же, о чем думал с первого момента, как положил глаз на подружку невесты, – прошептал он.Фрэнк Берк вышел выкурить сигару, когда увидел, как Дженни и Рико пересекли открытое пространство и исчезли в темноте у жилища холостяка. Долгое время он оставался в тени, задумчиво глядя в темноту. Потом раздавил каблуком сигару и вернулся в помещение. Глава 18 На другое утро Дженни и Андреа со слезами распрощались, и молодые отбыли на медовый месяц в Сент-Луис.– Может, передумаешь и поедешь с нами, дорогая? – спросила Андреа, собираясь сесть в дилижанс.– Тетя Андреа, мы уже обсуждали это. Третий лишний. Это ваш медовый месяц, и никто не должен вам мешать наслаждаться друг другом.Андреа обняла ее.– Обещай мне, что будешь осторожна. Слушайся Рико и делай все, что он велит.– Обещаю. А вам желаю хорошо провести время! Я буду думать о вас.– Дорогая, нас ждут, – перебил их Дон. – Пора ехать.Дженни и Андреа снова обнялись и поцеловались.– Мы вернемся через месяц, дорогая, – крикнула Андреа, когда Дон уже почти насильно усадил ее в дилижанс.Когда карета тронулась, Дженни, помахав рукой, крикнула вслед:– Я люблю тебя. – Потом со вздохом повернулась к отцу и Рико, которые, попрощавшись с отъезжающими, ожидали ее в стороне.– Мне порядком надоел этот форт, я не желаю больше здесь торчать, – проговорил Фрэнк Берк. – Давайте вернемся на ранчо.Возвращаться в родные пенаты всегда хорошо. Дженни первым делом направилась в свой сад. Рико пошел за ней. К ее радости, все здесь оставалось по-прежнему.Рико проверил сарай, после чего присоединился к Дженни и Фрэнку в загоне, где Фрэнк наполнял для лошади кормушку.– Похоже, что здесь ничто не изменилось, – прокомментировал Рико, оглядываясь по сторонам. – И лошадь в загоне неделю назад была все та же.– Я приезжал сюда каждые два дня, – признался Фрэнк.– Я же просил вас ради собственной безопасности держаться ближе к форту, – упрекнул его Рико.– Ни Слаттер, ни индейцы не могли заставить меня оставить ранчо без присмотра. Нужно было кормить скотину и доить коров. Да и Андреа нужно было перед отъездом упаковать вещи. Но я не идиот, мальчик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68