Углубившись в рощу, он вдруг услышал громкий звук лютни, раздавшийся так неожиданно, что его лошадь вздрогнула. Несколько секунд Бенджамин не двигался, прислушиваясь к чарующим звукам. Спешившись, он тихонько пошел туда, откуда доносилась музыка, и, подойдя поближе, увидел тучную и непривлекательную Агнес Кэсслоу, сестру Дженны. Однако сейчас, когда она играла, девушка выглядела странным образом преобразившейся и ничуть не была похожа на обычно толстую, пыхтящую коротышку Агнес.Услышав его приближение, она подняла голову и на мгновение задержала на нем взгляд, и в эту минуту Бенджамину показалось, будто это не Агнес, а кто-то другой смотрит на него сквозь круглые серые глаза девушки.– Добрый день, – сказал он.Вспыхнув, девушка вскочила на ноги, так крепко сжимая в руках лютню, будто боялась, что у нее отберут инструмент.– Я не слышала, как ты подошел, Бенджамин. Ты идешь к нам?– Да, – подтвердил он, надеясь, что мрачное настроение не отражается на его лице.– Тогда я побегу вперед, предупрежу Дженну. – И не дожидаясь ответа, девушка метнулась прочь и исчезла между деревьями.Ведя в поводу лошадь, Бенджамин пошел следом.Проходя мимо Бэйндена, он разглядывал дом, мирно нежившийся в лучах заходящего солнца, бриллиантовым блеском отражавшихся в застекленных окнах. Испокон веку этот дом был собственностью владельцев Глинда, и одно время в нем даже размещалась резиденция хозяев, устраивались приемы и судебные заседания. Теперь это была обычная ферма, которую Ричард Мейнард арендовал у Герберта Морли. Однако Герберт оставил за собой право в любое время останавливаться и жить в долю, сколько ему будет нужно.Спускаясь с холма, на котором стоял дом, Бенджамин размышлял о прежних арендаторах Бэйндена: какими были люди, обитавшие здесь много десятков и сотен лет назад; какую жизнь они вели; чего в ней было больше – радости или печали, надежды или отчаяния. Без всяких причин Бенджамин вдруг сильно вздрогнул.Вдали уже виднелся коттедж Даниэля, из трубы струился дымок, а пруд, возле которого он был выстроен, отсвечивал золотыми искрами. Домик выглядел мирным и живописным, и трудно было поверить, что здесь жила женщина, обвиненная в колдовстве, что когда-то, в такой же закатный час тридцать лет назад, из него выволокли хрупкое, похожее на эльфа создание, и увели навсегда.Бенджамин подошел к дому. Через открытые двери были видны Даниэль в рубашке с закатанными рукавами, с кувшином эля в руках, и Дженна, хлопочущая возле стола.– Добрый вечер, – поздоровался Бенджамин, и они оба обернулись к нему.Дженна сразу же отвела взгляд, и плотник понял, что Дебора права, и эта высокая девушка с шелковистыми черными волосами, ниспадающими из-под кружевного чепчика, действительно влюблена в него.– А-а, Бенджамин, – приветливо улыбнулся Даниэль. – Добро пожаловать. Проходи и садись. А я как раз собирался чего-нибудь выпить. Составишь мне компанию?– Само собой, – отозвался Бенджамин, устраиваясь за массивным деревянным столом и снимая шляпу. – Говорят, что ваше пиво – самое лучшее во всей округе, Даниэль.За этим наигранным воодушевлением плотник пытался скрыть неловкость, которую он испытывал, чувствуя на себе сияющий взгляд Дженны. Однако бедная девушка, видя, что возлюбленный не обращает на нее внимания, едва не расплакалась.– …Очень вкусно пахнет, – услышала Дженна.Бенджамин наконец обратился к ней, расхваливая ее стряпню, но чувствовалось, что он делает это лишь по обязанности. И сразу же перед мысленным взором Дженны сама собой возникла страница из книги Алисы Кэсслоу. «… измельчи и смешай душицу критскую, мяту блошиную и вербену и перемешай их с самой тайной женской кровью. Затем освяти светом прибывающей луны и на следующий день дай тому, кого хочешь приворожить».Дальше подробно описывалось, к чему это приведет: через один день и одну ночь тот, кто отведает этого зелья, будет молить женщину, чья кровь использовалась для приготовления напитка, о любви, о постели, о том, чтобы ласкать самые сокровенные части ее тела.– Надеюсь, тебе понравится ужин, Бенджамин, – медленно произнесла Дженна.Вкусная ода, крепкий эль, тепло и уют оказали свое действие на Бенджамина Миста. Раскинув ноги и сложив руки на животе, он сидел, блаженно улыбаясь, и благосклонно поглядывал на рассуждавшего об истории этих мест хозяина. Во всяком случае, так показалось слушавшему вполуха Бенджамину, основная часть внимания которого принадлежала игравшей на лютне Агнес. Сегодня вечером она играла поистине вдохновенно, ее лютня пела о любви и отчаянии, о страсти и безнадежности.– …старинная местная фамилия, – говорил Даниэль. – Известно ли тебе что-нибудь о твоих предках, Бенджамин?– Насколько мне известно, все они происходили из этих мест, – рассеянно ответил плотник, которому гораздо больше хотелось слушать музыку Агнес, нежели рассуждения Даниэля.– Так я и думал. По-видимому, когда-то ваша фамилия звучала как ле Мист. Ты знал об этом?– Нет. – Больше всего на свете Бенджамину хотелось, чтобы Даниэль замолчал и не мешал ему слушать.Агнес начала новую мелодию – веселую, задорную. Она запела, и ее необычный хрипловатый голос постепенно заполнил всю комнату, наконец, заставив замолчать и Даниэля.Прислонившись к косяку двери, Дженна смотрела на тех, кого любила больше всего на свете. Ее глаза, казавшиеся темными в полумраке комнаты, обратились сначала на отца, затем на склонившуюся над струнами сестру, ячменно-желтые волосы которой упали вперед, скрывая лицо, и лишь потом остановились на Бенджамине. В сотый раз девушка поразилась тому, какое сильное чувство она к нему испытывает, несмотря на его нескрываемое равнодушие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160