Когда с закуской было покончено, подали первую перемену из одиннадцати блюд: кабанью голову, молодых лебедей, фазанов, цаплю, осетра, огромную щуку, а также ломбардский торт, приготовленный из сливок, яиц, фиников, чернослива и сахара. Гости, как голодные волки, набросились на еду, и лишь жених с невестой сидели с отрешенными лицами, почти не прикасаясь к еде.Утолив первый голод, Хэймон де Шарден обвел взглядом отца, мать и сестру. Интересно, подумал он, – доводилось ли Роберту испытывать нечто подобное тому, что было у них с Николь де Ружмон? Ему вдруг стало жаль отца, он стареет, и скоро все эти удовольствия будут ему недоступны. Отмстив про себя, что его мать выглядит гораздо лучше, чем в последнее время, Хэймон задался вопросом, а известно ли ей что-нибудь о тех милых, кокетливых и слегка порочных любовных забавах, которыми так любят наслаждаться они с Николь? Но больше всего его занимало замужество сестры, неужели она действительно готова смириться с жизнью с сумасшедшим мужем, с жизнью, лишенной страсти и огня? Подали вторую перемену: кашу из сливок, пшеницы и яиц, молочно го поросенка, павлина в ярком оперении, журавля, выпь и ломбардские кексы – крошечные пирожки со специями.Хэймон посмотрел на тринадцатилетнюю дочь Гилберта де Мериведера – казалось бы, в ней есть все, что ему нужно. Молодая, хорошенькая, скромная, наверняка невинная, и вдобавок с приданым. Но, увы, глядя на нее, он не испытывал ничего, кроме скуки.Хэймон вынужден был признаться себе, что «сладкая девчонка из Баттля», как он прозвал Николь, заняла прочное место в его мыслях. Чтобы отвлечься, он сосредоточил свое внимание на громадной порции жаренного на вертеле мяса со специями. Музыканты старались вовсю, гости усердно ели, пили и вспоминали свои собственные свадьбы. Заиграли веселый танец, и те, кому уже надоело сидеть за столом, пустились в пляс, кружась и прыгая между столов и жаровен, которые дымились даже в эту теплую августовскую ночь. Через некоторое время за столом не осталось никого, за исключением архиепископа и новобрачных.Если бы Хэймон больше внимания обращал на других людей, и не был так поглощен своими собственными делами, то, безусловно, заметил бы испуганное выражение на лице своей сестры и то, с каким состраданием поглядывает на нее ее бледный, как полотно, супруг. Но он ничего не заметил и, как и все остальные, закружился в танце, изо всех сил прижимая к себе миловидную Матильду де Аларден и мечтая о том, чтобы на ее месте оказалась Николь де Ружмон, с которой они могли бы потом продолжить праздник в постели.Неожиданно архиепископ встал, подав музыкантам знак замолчать. Наступила внезапная тишина, в которой громко прозвучал голос Стратфорда:– Жениху и невесте настало время удалиться.По залу пронесся смешок, Колин удивленно и испуганно взглянул на Ориэль, и она смущенно опустила глаза.– Все будет хорошо, – шепнула она ему. – Просто нам пора идти спать.Успокоившись, Колин взял ее за руку – и кое-кто из зрителей тут же захлопал в ладоши, приветствуя этот жест. Молодую пару окружила толпа доброжелателей; начались дружеские тычки и похлопывания по плечам, многозначительные намеки и подмигивания, грубоватые шуточки, заставлявшие Ориэль сгорать от стыда.Наконец их проводили до лестницы, Колина от вели в гардеробную, Ориэль – в спальню. На минуту они с Маргарет остались наедине.– Дитя мое, – пробормотала мать, – я чувствую, что должна…– Все будет хорошо, – перебила ее Ориэль, испытывая неловкость и сочувствие при виде огорченного лица матери.В этот момент отворилась дверь, впустив растерянного Колина, на лице которого было написано откровенное страдание. Ориэль успела заметить в коридоре Маркуса, метавшегося под дверью, как ангел мщения.– Ориэль, – предприняла еще одну попытку Маргарет, ее голос срывался от волнения, – ты, вероятно, представляешь себе… Ты понимаешь, о чем я, не так ли?Ориэль кивнула. Дверь снова распахнулась, и в спальне появился сам архиепископ, направившийся прямиком к широкой брачной постели. Жених и невеста тоже подошли поближе и встали рядом друг с другом.Архиепископ торжественно провозгласил.– Именем Пресвятой Богоматери и Господа нашего Иисуса Христа благословляю ваш союз и это брачное ложе. Пусть плоды союза Колина де Стратфорда и Ориэль де Шарден растут в христианской любви и милосердии.На секунду Ориэль встретилась глазами с архиепископом и успела прочитать в них, что он сам не верит в то, что говорит. Она поняла: он с самого начала знал, что шансов на то, что это будет настоящий брак, почти нет. Но тогда зачем все это, какой коварный план измыслил этот холодный и неискренний ум?Жених и невеста взобрались на кровать, Стратфорд осенил их крестным знамением и, взмахнув своим развевающимся облачением, стремительно покинул спальню. Вслед за ним поспешили остальные, и Ориэль замерла, осознав, что лежит в тишине и в темноте наедине со своим сумасшедшим мужем.Услышав голос Колина, Ориэль испугалась еще больше, хотя он говорил очень мягко, почти нежно:– Нам обязательно уже нужно спать? Не могли бы мы еще чуть-чуть поиграть?Ориэль быстро зажгла свечу и взглянула на него расширившимися от страха глазами:– Что ты имеешь в виду?– Если хочешь, я могу поиграть для тебя на гитаре. Или мы можем устроить бой между моими игрушечными рыцарями на лошадках.Ориэль не знала, смеяться ей или плакать.– Лучше сыграй мне, Колин.Потянувшись, она поцеловала его в щеку, и он, радостно улыбаясь, спросил.– Это и означает иметь жену? То есть ты всегда будешь здесь, чтобы играть со мной, и мы будем спать в одной постели?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160