– Так вы этого хотите? – прорычал Баллантайн, наклоняясь к ней.
Кортни крутилась и вырывалась, но он не отказался от своего намерения. Его губы, коснувшись мягкого изгиба шеи, обожгли ей кожу. От такого натиска чувства у Кортни смешались, но ей все же удалось выдернуть руку, широко замахнуться и нанести в высокомерную челюсть звучный удар за несколько секунд до того, как его рот прижался к ее губам. Прошипев проклятие, Баллантайн снова прижал ее кисти к пояснице и с такой жестокостью рванул их вверх, что Кортни, вскрикнув, испуганно взглянула на него.
Ее дрожащие губы приоткрылись, глаза расширились и потемнели, а затем неожиданно затянулись пеленой слез. Плотно прижимая Кортни к себе, Адриан чувствовал, как ее груди упираются ему в грудь, чувствовал дрожь в ее руках и ногах, и отчаянно старался не обращать на это внимания, однако его тело отреагировало так бурно и мощно, что этого нельзя было не заметить.
Гнев так же быстро остыл, как и вспыхнул, и Адриан снова выругался, на этот раз приглушенно. Кем была эта женщина, этот полу-ребенок? Как получалось, что она в одну минуту доводила его до слепой ярости, а в следующую зажигала в нем огонь желания?
Его ладони скользнули вверх по рукам Кортни и сошлись на шее. Большими пальцами он провел по ее щекам, смахивая маленькие бриллианты слез, которых она поклялась никогда больше ему не показывать. Коснувшись губами блестящих ручейков, Адриан сдвинулся ниже, заглушив вздох, который слабо пытался остановить его, и завладел испуганными, трепещущими губами.
Отчаянное рыдание Кортни превратилось в глухой стон, она всем телом прильнула к Адриану, прижимаясь грудью к его открытой, поросшей волосами груди. Кортни устремилась в его объятия, чтобы начать войну – нежность против жестокости, страсть против надменности, – и почувствовала, как напряглось его тело, ощутила силу его рук, крепко сомкнувшихся вокруг нее. Ее пальцы вонзились в упругие мускулы плеч, губы раскрылись под его губами, а язык затеял с его языком неистовый танец любви. Грубая щетина на небритом подбородке Адриана царапала ей кожу, и дрожь пронизывала ее тело; в груди Адриана что-то громко стучало – настолько громко, что Кортни слышала и ощущала этот стук.
Запустив пальцы ей в волосы, Адриан вытаскивал шпильки и бросал их на пол. Он до боли запрокинул Кортни голову, и его рот проложил обжигающую дорожку поцелуев вниз по изгибу ее шеи. Лиф платья, едва прикрывающий грудь, лишился своей поддержки и выпустил наружу, к жадным пальцам и требовательному рту, темно-розовые соски. Язык Адриана по очереди касался и обводил каждую болезненно припухшую верхушку; губы, сделав круг по сливочно-белому мягкому телу, снова и снова возвращались к поднявшимся пикам, окружали их и ласкали, пока слезы вновь не потекли по щекам Кортни. У нее подкосились колени, но Адриан не сделал попытки поддержать ее и не дать соскользнуть на пол. Он опустился на колени рядом с ней, не отрывая жаждущего рта от ее тела, и, как одержимый, продолжал наслаждаться щедро открывшимися для него прелестями.
Тихие стоны Кортни побудили его руки к решительным действиям, и после нескольких торопливых движений муслиновое платье, шелковая сорочка, чулки и трусы унеслись в темноту, словно сдутые ветром облака. Грубая щетина сместилась ниже, на гладкий плоский живот, и Кортни смущенно ощутила, как горячий язык оставляет на своем пути круговые узоры, а почувствовав, как настойчивые пальцы поглаживают ее между бедер, стала извиваться, задыхаясь от предвкушения. Двойная атака захлестнула ее разум острым физическим желанием, таким сильным, таким непреодолимым, что оно напугало ее.
Адриан это почувствовал. Раздвинув ей ноги, он крепко держал ее, а его губы решительно продолжали спускаться вниз дюйм за дюймом. У Кортни остановилось дыхание, когда она поняла, куда ведет эта дорожка, и она попыталась вывернуться, помешать ему. Но руки Адриана крепко удерживали ее бедра, и первое ошеломляющее нападение его языка было встречено стоном – стоном, который исходил откуда-то из самых мрачных глубин подсознания. Кортни начала молотить Адриана руками, но теплый влажный язык беспощадно исследовал и опустошал ее. Волны удовольствия, становясь все горячее и сильнее, превратились в жгучие приливы исступленного восторга, который лишил ее легкие воздуха и прогнал из головы все мысли о скромности. Ее губы приоткрылись, глаза заблестели, лоб покрылся испариной, ногти оставили дюжины крошечных отметин на бронзовых плечах.
Адриан оторвал губы от ее тела, но хриплый стон разочарования заставил его снова склониться над Кортни. Его грудь блестела от пота, мускулы заметно вздулись, и руки, едва касаясь ее кожи, скользнули вверх к атласно-гладкой груди, а затем снова вниз, к мягким волоскам внизу живота. Темно-зеленые глаза не отрываясь смотрели в его глаза, а нижнюю губу Кортни зажала между зубами. Она чувствовала его ярость и его страсть, видела мучительное желание, горевшее в его глазах. Она слегка уперлась кулаками ему в плечи, и ее пальцы непроизвольно сжались еще сильнее, когда она почувствовала его умелые движения. Мольба дрожала у нее в горле, но Кортни понимала, что должна не дать ей вырваться... но как... как?
Сквозь туман несказанного удовольствия она увидела, как Адриан замер, чтобы сбросить с себя одежду, увидела собственные руки, с безумством обреченного уничтожающие барьеры, которые разделяли их тела. Адриан снова наклонился, и перед ней предстало его тело – в свете свечи это была величественная статуя, изумительно прекрасная в своей готовности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169