В помещении, и без того тесном и душном, стало еще теснее от присутствия нескольких вооруженных мушкетами охранников.
– Отойдите в сторону и дайте мне немного пространства и побольше света, чтобы я мог видеть, что делаю, – приказал Мэтью. – Корт... поднеси поближе фонарь и держи его над койкой.
Стена охранников неохотно отодвинулась, давая возможность Кортни выполнить распоряжение доктора. В первый момент она не заметила Сигрема, а увидела только Нильсона и от острой паники едва не задохнулась. Но он был там: Сигрем сжался в углу, его массивные руки свесились вниз под тяжестью трех звеньев цепи, лодыжки были, скованы вместе такой же тяжелой цепью, а железные звенья пропущены через кольцо, вставленное в стену; его лицо блестело от пота и крови, от рубашки остались одни клочья, и на теле были видны новые синяки и следы от ударов, полученных от его стражей.
– Сигрем, – прошептала Кортни и двинулась в угол, но рука Мэтта, опустившаяся на плечо, остановила ее.
– Сначала займемся этим, Курт. – Рутгер выразительно посмотрел на нее. – Его рана, по-моему, гораздо тяжелее.
Кортни взглянула вниз на койку, где неподвижно лежал Нильсон. Его глаза были широко открыты и смотрели на потолочные переборки; грудь тяжело поднималась и опускалась, пытаясь вдохнуть так необходимый ему воздух, и при каждом вдохе из месива мяса и костей, видимого сквозь рубашку, вырывался хрип; руки с побелевшими костяшками пальцев, сжимавшие борта койки, дрожали от приступов невыносимой боли.
– Мне нужна вода, – решительно заявил Мэтью, – и побольше тряпок.
Руки Кортни заметно дрожали, когда она в коридоре наливала воду из огромной бочки в жестяную миску. Торопясь обратно к койке, она нечаянно пролила немного воды на сапоги и брюки охранников, заработав этим себе тихие проклятия и намеренные толчки острыми согнутыми локтями. Но она не заметила их, сосредоточив все внимание на Сигреме и Нильсоне – особенно на Нильсоне. Его рана, так похожая на рану Эверара Фарроу, оживила в ее памяти последние ужасные часы ее дяди.
И в глазах Сигрема, который смотрел на руки доктора, безуспешно старавшегося остановить кровотечение и хоть как-то зашить огромную рану между ребрами Нильсона, она увидела те же воспоминания. Все понимали, что задача эта невыполнима и единственное, что может сделать доктор, – это облегчить физические страдания, а преподобный Ноббс, без устали монотонно бубнивший что-то из своей растрепанной Библии, взять на себя заботу о его душе.
Оставив Мэтью с миской воды, тряпками, иголкой и ниткой, Кортни незаметно проскользнула к Сигрему. Никто не сделал ей замечания, и она опустилась рядом с ним на колени. Чувствуя впившиеся ей в спину взгляды, Кортни протянула дрожащие пальцы к окровавленным обрывкам рукава его рубашки. Под потемневшей и затвердевшей от свернувшейся крови тканью был виден ярко-розовый разрез от плеча до локтя; левая рука Сигрема имела нездоровый серый цвет и безжизненно покоилась в правой.
– Зачем ты это сделал, Сигрем? – Кортни почти не шевелила губами, и ее голос был слышен только ему. – Зачем?
– Я не ягненок, чтобы покорно идти на заклание, детка. Если мне суждено умереть, я умру сражаясь.
– Тогда почему ты отступил? Янки ведь были в ваших руках.
– Ради тебя, детка. – Гигант слабо улыбнулся и тут же поморщился от прикосновения Кортни. – Дункан и Эверар Прокляли бы меня, если бы я так легко отдал им твою жизнь.
– Но у меня тоже есть право выбора. И единственное, что я бы выбрала, я воспользовалась бы нашим последним шансом и сделала с ними то, что они сделали с нами.
– Насколько я знаю тебя, девочка, ты найдешь другой способ. У тебя еще будет такая возможность, и ради этого я заработал для тебя время.
– Почему ты думаешь, что янки сдержит свое слово?
– Он честный человек, детка. Человека узнаешь быстро и хорошо, когда смотришь на него поверх револьверного ствола. Он сдержит слово.
Услышав, как стена охранников подозрительно зашевелилась за ее спиной, Кортни быстро потянулась к рулонам повязок. Слезы жгли ей глаза, а подбородок дрожал. Человек, который всегда казался Кортни неуязвимым, утром будет запорот до смерти, и она ничего не могла изменить.
– У нас мало времени, Корт, – прошептал он, заметив отразившиеся на ее лице страдания. – Ты должна кое-что знать. Ты должна предупредить Фарроу о делах.
– Предупредить?.. – Кортни заглянула в полные боли черные глаза. – Значит, ты тоже не веришь словам янки о том, что его повесили?
– Еще не родился человек, который накинет петлю на шею Дункана Фарроу, – прошептал он ей в самое ухо. – Ни Дункану, ни Эверару, ни мне, клянусь!
– Если бы он был мертв, я почувствовала бы это, – выдохнула Кортни. – Я уверена в том, что он жив.
– Да, и именно поэтому ты должна жить, Корт. Ты должна найти его. Должна предупредить.
– Найти его? Но... как?
– Эверар сказал тебе, – прошептал Сигрем. – Он назвал тебе имя человека, с которым ты должна встретиться, назвал место, куда поехать... Я слышал, как он говорил тебе. Ты все помнишь?
– Думаю... да.
– От этого зависит твоя жизнь, потому что туда приедет Дункан. Там он будет тебя ждать. Не говори об этом никому. Ни другу, ни любимому, ни мужчине, ни женщине, ни трещине в стене. Нас предали. Ты меня поняла? Эверар это знал. Он раскусил проститутку, и вытрясти из нее имя не составит труда.
– Имя?
– Да. Подлая трусливая свинья называет себя... – Сигрема внезапно устремился поверх плеча Кортни, и небритые челюсти плотно сомкнулись.
Кортни не сводила с него глаз, и, хотя чувствовала рядом с собой присутствие Мэтью Рутгера, ей хотелось выкрикнуть жгучие вопросы:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169