– Они могли стать ножами, чтобы тебя зарезать, Колин. Я не могла позволить, чтобы они попали к нему, я слишком люблю тебя.
Колин резко остановился.
– Что ты сказала?
– Прости, – чуть слышно прошептала она. Лицо у нее снова побледнело, даже губы опасно побелели. – Не следовало… я хотела сказать другое…
– Ты действительно так думаешь?
Ферн закрыла глаза.
– Да.
Слово оглушило его как удар грома. Только осознание того, что Рестон еще лежит на чердаке, заставило его передвигать ноги к двери.
– Я не уверен, так ли себя чувствуют влюбленные, но я чертовски уверен, что тоже люблю тебя.
Тихо вскрикнув, Ферн открыла глаза, изучающе посмотрела на него и слабо улыбнулась.
– Ты действительно так думаешь?
– Хотя я все еще считаю тебя дурочкой из-за того, что ты не отдала ему письма, но да, я так думаю, – ответил Колин.
– Тогда я с радостью буду твоей дурочкой.
– Теперь мы должны идти в дом священника. Лучше нам быть подальше от Рестона и послать за ним сюда нескольких крепких мужчин, – сказал у двери Колин. – Вряд ли вся деревня сошла с ума, как Рестоны.
– Похоже, их не слишком любят все остальные. Теперь я могу идти, – добавила Ферн, когда он слегка передвинул ее, чтобы открыть дверь.
– Ты уверена? – спросил он, хотя руки у него дрожали от напряжения, а боль в плече стала невыносимой.
– Да.
Колин позволил ей осторожно соскользнуть на пол. Она стояла твердо, не качаясь, но лицо еще оставалось бледным.
– Идем.
Ферн толкнула дверь и вышла под дождь, а Колин, идя следом, накинул ей на плечи сюртук.
– Бери это, – сказал он тоном, пресекающим любые возражения.
Она хотела отказаться, затем лишь покачала головой. Он взял ее под руку, поскольку она еще неуверенно шла по неровному булыжнику.
– Он серьезно ранен?
Вода текла по лицу Ферн, капала на его сюртук, но она, похоже, этого не замечала.
– Не знаю, – коротко бросил Колин, понимая, кого она имеет в виду. – Надеюсь, что нет.
– Почему?
– Потому что мне хочется увидеть его в тюрьме и быть уверенным, что я не окажусь там.
– О! У тебя был нож?
Колин замедлил шаг.
– Проклятие. Я совсем про него забыл. А если бы вспомнил, то проткнул бы сумасшедшего.
Он содрогнулся при этой мысли. Расследование смерти по вине будущего пэра. Все политические враги отца, которые назовут это покушением на убийство, будут злословить, что он пытался убить человека ножом для резки мяса в сотне шагов от обеденного стола… Конечно, его бы вряд ли повесили. Но было бы недалеко от этого.
Ферн поскользнулась, и он крепче сжал ее руку.
– Чуть не забыла! – сказала она, вывернув свободной рукой карман, откуда высыпались клочки пергамента, тут же подхваченные ветром. И с удовлетворением добавила: – Теперь все!
Их появление в деревне неожиданно собрало толпу. Дома, которые раньше показывали им лишь темные окна, теперь извергли своих обитателей под дождь, чтобы те увидели знакомых уже хозяина и хозяйку Рексмера в столь плачевном состоянии.
– Джозеф Рестон напал на мою жену, – объявил Колин жителям деревни.
Некоторые были удивлены, но большая часть толпы возмутилась, и возмущение было вызвано скорее отсутствующим Рестоном, чем хозяином. Маленький узел страха у Колина развязался. Каким бы непопулярным ни был этот человек, он все же один из них, а Колин, будущий лорд или нет, оставался посторонним. На всякий случай он притянул Ферн к себе.
– Я обезвредил Рестона, но теперь его надо взять под стражу, и, возможно, ему потребуется медицинская помощь.
– Я пойду, – сказал один большой и сильный человек, на его лице было почти нечестивое удовольствие.
Еще с полдюжины добровольцев уже направились по дороге к поместью.
Доркас Рестон, побледневшая и безмолвная, стояла чуть в стороне от толпы. Уход мужчин, казалось, лишил ее остатков благоразумия.
– Убийца! – пронзительно крикнула она, указывая дрожащей рукой на Колина. – Вор и убийца! Ты украл наши бумаги и убил моего мужа!
– Ваш муж скоро придет в чувство, мадам, – холодно ответил Колин.
– И нет уже никаких бумаг, – невозмутимо сказала Ферн. – Ничего, только пыль и грязь.
– Не пройдет и двух недель, как вы с мужем будете стоять перед судом, чтобы ответить за незаконное присвоение средств, – безжалостно продолжал Колин.
При этом заявлении Доркас Рестон открыла рот, будто ей не хватало воздуха, потом развернулась и влетела в свой коттедж. Блестящая дверь захлопнулась, вызвав смех толпы. Но кое-кто был явно раздражен или огорчен, среди них миссис Уиллис и старый Джим, но толпа развеселилась еще больше. Смех превратился в хохот, долгий и громкий, бивший по безмолвной зеленой двери.
– Мы пойдем искать приют в доме священника, – заявил Колин, когда люди отсмеялись. – Но я буду очень признателен, если кто-нибудь из женщин принесет моей жене сухую одежду. Боюсь, она может простудиться.
И тут сразу нашлись добровольцы. После их ухода Колин, попрощавшись с толпой, увел Ферн за церковь и осмотрелся. В поле зрения не было никого, кто мог бы ее смутить, поэтому он решительно повернул жену и приподнял ей подбородок.
– Я так хотел это сделать, что мне даже больно.
Он долго и страстно целовал ее, но в конце концов ему пришлось ее отпустить. Ферн вздохнула, открыла глаза и сказала:
– Спасибо.
Колин молча посмотрел на нее, улыбнулся и постучал в дверь.
Прошло много времени, прежде чем они снова остались наедине. Сначала они все объяснили преподобному Биггсу, затем послали человека в ближайшую деревню, где был мировой судья. Им обоим дали слуг и обеспечили сухой одеждой с чердака викария, пока не принесут их сундуки.
Вскоре Ферн устроили с Абби в небольшой спальне для гостей, а Колин получил в свое распоряжение личную спальню его преподобия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61