Вы найдете людей и замените ее сегодня, пока не рухнула оставшаяся часть тюдоровского крыла.
– Я могу начать сегодня, но уже полдень, сэр. Может понадобиться два-три дня на укладку шифера.
– Ну, если работа начнется без промедления, с необходимым числом рабочих, я буду удовлетворен, – ответил Колин. Он бы предпочел сказать «Я буду меньше зол на вас», однако не видел в этом ничего продуктивного. – Ваша жена уже отправилась искать женщин для уборки дома к нашему приходу. Если вы найдете людей для работы на крыше, моя жена и я хотели бы вернуться домой.
– Конечно, сэр, – пробормотал Рестон, потом развернулся и вышел.
– Теперь сбежали оба, – заметила Ферн, вставая.
Колин тоже поднялся.
– Давай надеяться, что на этот раз они выполнят обещание, – мрачно произнес он. – Каждая из этих милых безделушек означает несколько шиллингов моих денег, которые не пошли на содержание дома. Нашего присутствия и моего неодобрения достаточно, чтобы они не увиливали от своих обязанностей, пока мы здесь. Я пошлю извещение об их увольнении, как только мы уедем.
Открыв дверь, Колин пропустил жену вперед, затем предложил ей локоть, который Ферн сжала намного сильнее, чем требовала простая вежливость.
– Мы тут не одни, – пробормотал Колин.
Деревня больше не казалась вымершей. Дородная женщина машинально выпалывала мотыгой пучки сорняков перед своим домом и одновременно наблюдала за ними. Какой-то юнец из дома напротив лениво опирался на косяк двери. Маленькая ватага чумазых детей висела, раскрыв глаза, на перекладинах изгороди.
– Почему они так смотрят на нас?
– Потому что для них это цирк. Необычное явление, ибо сюда редко кто заглядывает, а тем более тут останавливается.
Жители деревни молча разглядывали своего будущего лорда. Колин почувствовал, как их настойчивые взгляды меняют его, возвращая к состоянию наследника виконта. Он положил ладонь на руку Ферн, тепло которой придавало ему уверенность, разгоняя охватывающий его холод.
– Что с тобой? – озабоченно спросила Ферн.
– Я опять сын виконта.
– Но ты всегда сын виконта.
– Нет, в последние два дня я был… кем-то еще, кем-то настоящим.
Хотя Колин знал, что его слова маловразумительны, он увидел в ее глазах понимание.
– А ты не можешь оставаться настоящим и быть сыном виконта?
– Пока не знаю.
Ферн робко улыбнулась.
– Но ты по крайней мере пытаешься. Я рада.
– Приятно слышать, что это имеет для тебя значение.
Когда они вернулись домой, на заднем дворе уже вовсю шла работа. Женщины сновали туда-обратно, нося в кухню башни ведра с мыльной водой. У двери Колин замедлил шаг, ему совсем не хотелось заходить в темную, промозглую башню, тем не менее они с Ферн прошли по влажному следу внутрь, затем по лестнице в главный зал. В центре огромного помещения стояла Доркас Рестон, давая указания нескольким женщинам, которые скребли щетками стол и выбивали кресла, собранные в конце зала. Две женщины уже мыли пол. Кто-то пытался сдвинуть один из гобеленов, клочьями свисавший с прута высоко на стене и образовавший кучу пыльного тряпья на полу.
– Абби отнесла ваши сумки на третий этаж, сэр, – доложила миссис Рестон, напряженно улыбаясь им. – Теперь мы будем убираться в комнатах.
– Спасибо, – ответил Колин. – Передайте мужу, что наши сундуки остались в тюдоровском крыле, их надо перенести наверх.
– Сделаю. Будьте осторожны, когда поднимаетесь, – добавила она, видя, что они идут к лестнице. – Говорят, первый Джон Редклифф упал с верхней ступеньки – раскроил себе голову, как дыню.
Она кивнула в сторону большого пятна на известняковом полу. Ферн, стоявшая рядом, отскочила, и неприятная улыбка миссис Рестон стала чуть шире.
Колин задержался у подножия лестницы, чтобы пропустить Ферн, которая начала подъем, осторожно ставя ногу на каждую ступеньку.
– Мне совершенно не нравится эта миссис Рестон, – сказала она, когда они были на высоте двенадцати футов.
– Похоже, женщина… с норовом, как называла это моя няня, – ответил Колин.
– С норовом, – повторила Ферн. – Именно так.
На третьем этаже Ферн открыла дверь спальни, где они провели ночь, и знакомая обстановка почти успокоила ее, какой бы негостеприимной она ни выглядела. Сев в одно из кресел за столом, она взяла наугад письмо, быстро пробежала его. Казалось, угловатые строчки ползут по странице, наполненные желчностью и коварством Элизабет Фицхью. Та писала своему племяннику Джону Редклиффу, чтобы предостеречь его насчет потомства Джейн Рестон и… что? Привязать его к ней? Как и для чего? Одну минуту ее письма льстили ему, в следующую – были полны темных намеков на вымогательство. Чего она хотела, и что могло быть известно замужней тетке, которая даже не жила тут?
– Здесь, видимо, когда-то была маленькая гостиная хозяина, – сказал Колин. – Другая комната, должно быть, спальня.
– А что внизу? – спросила Ферн, чтобы отвлечься.
– Второй этаж? Одна комната, возможно, для дочерей хозяев. Следующая, возможно, для сенешаля и его жены, а может быть, для рыцарей и сыновей семьи. Может быть, кабинет, оружейная, да что угодно.
– Мне это место не нравится, – сказала Ферн. – Прошлой ночью оно казалось мне печальным и заброшенным, а сегодня кажется зловещим.
– Просто на тебя подействовала встреча с Рестонами. Забудь про них.
– Не могу. Не знаю, отчего я себя так чувствую, да и не особо интересуюсь. Просто мне все это не нравится.
Колин промолчал, бесстрастно глядя на жену. Немного погодя Ферн вздохнула и поднялась.
– Видимо, я должна чем-нибудь заняться. Или вздремнуть, – добавила она, с тоской глядя на пыльную кровать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61