Она пробыла женой Мигеля совсем недолго, но могла помочь им в получении американского гражданства. Если бы не это обстоятельство, после того, что Дебора побывала у команчей, они немедленно отправили бы ее к Джону Гамильтону, хотел тот ее видеть или нет.
Она предполагала именно это. В конце концов, ужас от набега и медленное выздоровление дона Франсиско от ран, которые он тогда получил, оставили след на каждом из них. Он должен был затаить обиду.
Итак, она оказалась в положении незваного гостя. У Джудит дела обстояли еще хуже. Ее репутацию уже ничто не могло спасти. Будучи, вдовой Мигеля, Дебора по крайней мере могла рассчитывать на некоторое уважение.
— А почему бы нам не поехать в город? — предложила Джудит. — Если уж нас подвергают остракизму, так пройдемся хоть по магазинам.
Дебора рассмеялась:
— Из любого положения нужно уметь извлекать выгоду, да?
— Именно.
К Джудит вернулось чувство юмора:
— Моя великодушная кузина, будет счастлива купить мне отрез на платье, чтобы я пополнила свой и без того роскошный гардероб.
— Конечно. Мы наденем новые платья и вечером выйдем во дворик посидеть с доном Франсиско.
Джудит состроила гримаску:
— Этим очаровашкой.
— Разве нет? Он такой деликатный, без конца повторяет, что если бы не семья, меня постигла бы участь большинства женщин, захваченных команчами.
— Как будто наше возвращение — его личная заслуга. Не думаю, что он слишком обременял себя поисками.
Дебора была такого же мнения. Конечно, после атаки были и другие заботы. Армию известили, начались поиски. Но они длились всего одну неделю.
Дебора ощутила угрызения совести. Если бы не попытка к бегству, они с Джудит остались бы с Ястребом навсегда.
Но она была эгоисткой. Джудит ненавидела то место, да и Дебора тоже. Только любовь к Ястребу скрашивала ей там существование. Однако она поняла это слишком поздно.
Дебора часто думала о нем. А в ночь полнолуния, когда луна плыла высоко в небе, она слышала одинокий далекий вой койота и ощущала невыносимое одиночество, грозившее поглотить ее целиком.
Дебора резко повернулась:
— Пойдем. Еще рано, а я хочу ненадолго выбраться.
— Может, сначала проверим, что делают наши тюремщики? — спросила Джудит, слегка приподняв бровь. — Дон Франсиско считает, что мы не должны даже дышать без его разрешения.
— Я не желаю чувствовать себя узницей. Дон Франсиско использует в своих интересах мое нахождение здесь в качестве вдовы Мигеля, поэтому должен предоставлять мне полную свободу.
— Будем надеяться, что он об этом помнит.
Дебора не ответила. У них с доном Франсиско была перепалка: патриарх семейства Веласкесов неодобрительно воспринял ее стремление к независимости. Она — член семьи, а женщины не бунтуют. Они подчиняются.
Она должна помнить об этом, иначе последствия будут плачевными.
Если бы не опыт, приобретенный в деревне команчей, Дебора смирилась бы со своим положением. Но перенесенные испытания придали ей сил, сделали ее более сильной, чем она была до этого.
— Может, попросим тетушку Долорес сопровождать нас? — сказала Джудит. — Приличия ради, конечно.
— И для того, чтобы ублажить дона Франсиско. — Дебора улыбнулась.
— Разумеется. Она охотно ездит в Сирокко.
Зеленые пригорки окаймляли горизонт, контрастируя с горящей голубизной неба. Расположенный в тени неровной серой линии гор, Сирокко сиял в лучах раннего весеннего солнца.
Новые солдаты из Форт-Блисса, находившегося неподалеку, привязав своих лошадей, толпились у витрин магазинов. Резкие порывы ветра доносили фальшивые звуки фортепиано, которые не могли заглушить пение женщины, известной под прозвищем Грязная Голубка. Дебора, Джудит и тетушка Долорес сошли на деревянный тротуар перед маленьким магазином.
— Ужас! — закудахтала тетушка Долорес. — Таким женщинам нельзя позволять петь.
— Из-за голоса или из-за профессии? — насмешливо спросила Дебора, увидев, какую мину скорчила тетушка Долорес.
— И того и другого.
Дебора и Джудит обменялись веселыми взглядами по поводу своей полной добродушной компаньонки. Строгая и в то же время великодушная тетушка Долорес скрашивала жизнь на асиенде Веласкесов. Несмотря на то, что припекало солнце, их компаньонка надела черное платье с высоким воротником и длинными рукавами и кружевную вуаль. Темные с проседью волосы смягчали суровые черты ее лица.
— Женщину, которая так ужасно поет, нужно остановить, — не унималась тетушка Долорес.
— Нам пойти и сказать ей? — поинтересовалась Джудит с невинной улыбкой.
Долорес замотала головой:
— Нет-нет, конечно же, нет. Мы не можем позволить себе ничего подобного.
Она сощурила темные глаза.
— Ты опять меня поддразниваешь. Я сделаю тебе выговор.
Джудит рассмеялась и взяла пожилую женщину под руку.
— Да, признаю, но вас так легко раздразнить.
На губах тетушки Долорес показалась легкая неохотная улыбка, она похлопала Джудит по руке:
— Хорошо, что ты так часто улыбаешься. Я пострадаю с радостью.
Три женщины остановились передохнуть в тени крыльца. Пыль летела по центру улицы подобно небольшому штормовому облаку, раздражая глаза и горло.
— Не думаю, что привыкну к постоянному ветру и пыли, — заметила Дебора.
— Привыкнешь, — заверила ее Долорес. — Ко всему привыкают.
Музыка стала громче.
— Здесь слишком много людей, скрывающихся от закона, — продолжала Долорес.
Дебора проследила за ее взглядом. В маленьком городке было больше дюжины салунов. Вооруженные люди скучали, сидя в пыльных дверных проемах, важно расхаживали по дорожкам. У каждого пистолет с длинным дулом и выражение беспокойства на лице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81