… Нет! Нет, дети, нет! Есть оскорбления, которые мужчина не может забыть!
Пьер. Даже спустя семь лет?
Эрве. Даже спустя сто лет! Где твоя мать в данный момент?
Пьер. Ведет занятия. Я позвоню ей.
Эрве. Нет! Пьер, я тебе запрещаю, слышишь! За-пре-ща-ю!…
Пьер набирает номер телефона.
Ох, до чего же он непослушен, этот малыш!
Пьер. Алло! Мадам Балли!… Мамочку, пожалуйста, срочно!
Эрве. Ни в коем случае не говори, что я здесь. Ты звонишь без моего ведома, это идея Робера… (Роберу.) Так что, если она откажется, выкручивайся сам!
Пьер (в телефон). Мамочка, слушай: вся инициатива исходит от меня. Сыграла бы ты снова в папиной пьесе?
Эрве берет отводной наушник и слушает, что говорит Габриэль. Из телефона доносятся вопли.
Эрве (Пьеру). Скажешь мне, когда она смягчится.
Пьер. Всё, смягчается. Она говорит, что никогда так хорошо не играла, как в твоих пьесах… (Слушает.) Ах! Она говорит, чтобы ты взял трубку, потому что уверена, что ты рядом.
Эрве (берет трубку). Нет, меня нет.
Из аппарата доносится что-то нечленораздельное. (Старается так же нечленораздельно перекричать. После подобного полуминутного разговора, в котором ни один из собеседников, естественно, не мог понять другого, он вешает трубку). Она согласна! Где она преподает? Это далеко?
Пьер. Совсем рядом!
Робер. Ох! Дети мои, это будет!… это будет!… это будет!…
Эрве. Молчи, молчи, еще ничего не решено! Пьер! Быстро неси матери пьесу!

СЦЕНА ОДИННАДЦАТАЯ

Голос Жизели. Я могу войти?
Эрве. Жена! Прошу, будьте тактичны! Входи!
Жизель входит со стопкой пьес под мышкой. Это молодая очаровательная женщина, несмотря на некоторое высокомерие.
Жизель. Помогите же мне!
Трое мужчин. О! Простите!
Берут у нее пьесы.
Жизель. Здравствуй, Робер! Здравствуй Пьер!
Пьер. Привет!
Жизель. Мой дорогой, я печатала так быстро, как могла! (Роверу.) Его секретарша еще не вернулась из отпуска, она отдыхает больше, чем мы! Что за жизнь! Я печатаю очень хорошо, но училась, когда была в Америке, в высшей школе в Цинциннати, на машинке с американским расположением, и для меня французская машинка – мука. (С подчеркнутым безразличием.) Эрве, вот твоя одноактовка, я вас оставляю, чувствую, что я здесь лишняя.
Эрве. Люсианна не может играть, она беременна.
Жизель. О! Кошмар!
Эрве. Николь сейчас читает роль.
Жизель. О! Кошмар… Робер, прошу прощения.
Робер. Ничего, не стесняйтесь.
Эрве. Я ставлю перед тобой вопрос прямо, отвечай мне так же. Что ты думаешь о Габриэли Тристан.
Жизель. Твоей первой жене? Это было бы идеально.
Эрве. Дорогая! (Пьеру.) Неси скорее матери пьесу!
Пьер берет пьесу и выходит. Мы замечаем, что он ошибся и вместо основной пьесы взял одноактную.
Жизель. И потом, теперь это в порядке вещей. После развода все обожают друг друга. Розанна де Клермон-Ферран, например, летний отпуск проводит с Жаном Эдуаром Молинаром, своим вторым мужем, кататься на лыжах ездит с Жаном Жераром Лафон-Каприолем, своим первым мужем, а остальное время счастливо живет с Жаном Патриком Шардон де Рокамбуром, своим третьим мужем. Немного флиртует с Жаном Гаспаром Мортимер-Брунсвиком, но если бы вышла за него замуж, это не помешало бы ей встречаться с первыми тремя. Эрве, пора крестовых походов миновала!

СЦЕНА ДВЕНАДЦАТАЯ

Кристиан (входя справа). Это невозможно, мсье Монтэнь. Патрон, вмешайтесь: ваша жена только что прорепетировала первый акт, надо это прекратить! Сантьягти хочет отказаться от роли! Другие так хохочут, что выбегают в соседнюю комнату и там катаются по полу! Я больше не в силах!
Николь (входя справа). Эрве, я нашла тон, нашла ритм, нашла все! Я рождена и живу на свете только для того, чтобы играть Жозефину! Все плачут от смеха, спросите Кристиана! Всю свою жизнь я ждала этой минуты, вот она наконец настала! И этим я обязана тебе! (Целует руку Эрве.)
Эрве. Нет, не целуй мне руку!
Николь. Я целую обе твои руки!
Эрве. Нет, нет. (Протягивает ей вторую руку.)
Николь. Бегу обратно! Они жаждут услышать меня во втором акте! Когда закончим, Эрве, приходи, мы пройдем текст сначала. Думаешь, ты знаешь, какая я актриса, так вот, ты и не догадываешься, что тебя ждет! (Читает пьесу.) «Генерал, я вам не собака! Я женщина! И имею право на увлажнение!» Ой, простите, «на уважение!» Я ведь читаю с листа! (Выходит.)
Эрве. Это будет кошмар.
Кристиан. Ас другой стороны, открытие – Франсуаза Ватто! Подумать только! Актриса без году неделя, из покровителей только П…
Эрве. Кто? Кто ее покровитель? Какой П…п…п?
Кристиан. Мадам Габриэль Тристан. (Выходит.)
Робер. Мне нужен глоток вина! Хоть какой-нибудь допинг! (Выходит влево.)
Эрве. Тряпка, не человек!

СЦЕНА ТРИНАДЦАТАЯ

Эрве. Как можно до такой степени бояться женщины? Чему ты улыбаешься? Думаешь, я тоже ее боюсь?
Жизель. Нет! Ты ничего не боишься! Но ты обманываешь Николь, потому что любишь, когда вокруг кипят страсти; ты несчастен, когда все тихо и мирно; ты обожаешь драмы.
Эрве. Это так увлекательно!
Жизель. А если я тоже устрою тебе сцену? Если я заявлю, что ревную к твоей первой жене, что от этого у меня комплексы?
Эрве. Это было бы потрясающе!
Жизель. Правда? А если я от тебя уйду? Если скажу: или я, или она?
Эрве. Ты это сделаешь? Какая реклама?
Слева входит запыхавшийся Пьер, за ним Робер, нагруженный бутылками.
Пьер. Все в порядке, папа! Я отдал маме пьесу! Через четверть часа она будет здесь! Ты знаешь, кого я привел? Ее мужа, Жана Байара! Он хочет с тобой переговорить до ее прихода! Можно его позвать?
Жизель. Постой, постой! Чтобы не было накладки! Я знаю, что твоя мать снова вышла замуж, но почти ничего не знаю о Жане Байаре!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25