Сидоров. Это к делу не относится.
Тюнин. Очень даже относится. Психология – от слова «психо» – душа.
Николаева. О чем у них душа болит, и без психологии известно. Вечером – где бы выпить, а утром – где бы опохмелиться. Мой сосед вот…
Тюнин. Вам не повезло с соседом. Не все же такие. Многие как раз переживают из-за этого.
Захар Захарович. Какие-то вы все несерьезные вопросы задаете. Вот почему вы не спросите, к примеру, как мы боремся с пьянством. Не бойтесь, спросите! Что? Гнать? Гоним. Не допускать? Не допускаем. Иди спи, мол, отдыхай. Нет, все правильно, а то у него радость неполная будет. Ну, конечно, прогул в табеле – это мы пишем. И из зарплаты этот день – все по закону. Так? Вроде так. На первый взгляд. А если еще раз посмотреть, повнимательней? Ну, вычел я с него, ну, обругал публично, ну, докладную написал. Так не ему ведь написал, не он ее читать-то будет. Он, может, вообще неграмотный. Ну, не в этом дело. Допустим даже, посрамленный он ушел. А план его? Он что – с ним ушел? Нет, он тут остался. Вот где. (Хлопает себя по шее.)А выполнять его кто должен? Он вроде бы. Поднажать – и наверстать. Ну, верно ведь, если по совести? Так ведь. Ну, так если по совести – он пить не должен в рабочее время. А раз пьет, значит, нету у него ее, совести. А раз нет, значит, и поднажимать не будет, и наверстывать. А что же тогда будет? А будет тогда невыполнение плана по всему участку. И не получит премию не он один, а еще кое-кто. Я, например. За что же я не получу ее? Это вопрос задачи. Ответ: за то, что наказал и не допустил. Что же я должен делать в этой ситуации? Это еще один вопрос задачи. Я попрошу его выйти в субботу или в воскресенье. Понимаете – не прикажу, не велю – попрошу. А он, сукин сын, еще покуражится и подумает; подойди завтра, скажет. Понятно? И если уважит он меня и отработает свое – не чужое, то я ему за это вдвойне выпишу. А потом еще отгул дам. Потому как в выходной работал. Возникает в этой связи третий вопрос: чем же я его наказал? Подсчитываем и отвечаем: тем, что дали поспать, когда все работали, и потом заплатили за работу в два раза больше, чем другим. Вот такая, значит, алгебра получается, товарищ социолог. Что же вы не записываете, вы запишите, а то забудете.
Иванов (Тюнину).Ну, хорошо, допустим, все это интересно – то, что вы рассказываете. Но нас интересует, что дальше было. Вы, говорят, ходили в инстанции?
Тюнин. Ходил.
Иванов. Ну, и что вам сказали?
Тюнин пожал плечами.
Понятно. Не поддержали, значит. Ну, и что вы?
Тюнин. Что я? Мне терять нечего.
Петров. Акт отчаяния из восьми букв. Кончается на мягкий знак.
Тюнин (машинально).Смелость.
Петров. Вот именно.
Иванов. Значит, собираетесь… (Посмотрел наверх.)
Тюнин. Не знаю. Изюмов попросил не ходить.
Появляется Изюмов.
Иванов. Изюмов? Но вы же вроде не виделись с ним?
Тюнин. На заводе. А он меня здесь разыскал.
Изюмов (Тюнину).Я понимаю вас: вы из-за меня на голгофу, а я… Но это эмоции. А если по делу… Вы женаты? Знаете, почему изменяют женам?… Нет, не поэтому. Это пошло. Потому что для возлюбленных мы даже лысые – кудрявые. А жена заставляет бороться с облысением. Улавливаете нюанс? Жена требует, должна требовать – не для себя даже, для детей. Она как бы начальник семьи, а начальниками всегда недовольны. Ко мне же в цехе – как к любовнице. Я не заставляю, не посылаю, не объявляю, не требую. Более того, им кажется, если я не согласен с ней, я согласен с ними. Это аберрация. Мне тоже не нравятся их опоздания, расхлябанность, пьянство. Но я за это не отвечаю. Мое дело – технология: давление, температура, скорости. Улавливаете нюанс? Поставьте меня на ее место, и я тут же стану женой – я должен буду осуществлять функции власти, в том числе и карательную. И ко мне тут же изменится отношение. Я как оппозиция в английском парламенте, как теневой кабинет. На выборах я могу победить, но как только я начну руководить, я очень скоро стану уязвим для критики. Человек должен знать свое оптимальное место. Начальник – это профессия. К этому надо иметь склонность. Екатерина Михайловна – боец. А я – созерцатель. Она внутри событий. А я – над. Естественно, сверху часто виднее. Мы с ней антиподы, но мы нужны друг другу. Вы же ученый, знаете: всегда должна быть и вторая точка зрения. Глядишь, в споре что-нибудь да родится. Это во-первых. А потом… Вы, наверное, знаете – у нас была авария. И был конфликт. Но он носил технический характер, а не личный. Если же меня назначат вместо нее, это будет выглядеть как сведение личных счетов. Улавливаете нюанс? Поэтому давайте договоримся: не надо ничего менять, не надо ни во что вмешиваться. Вы пришли и ушли, а нам вместе работать.
Тюнин. Как же вместе – они хотят…
Изюмов. Перехотят. Это из области иммунологии: реакция на чужеродное тело. Вы уйдете – температура снова станет нормальной. Нет, нет, вреда вы не принесли, не переживайте, даже наоборот, – иногда встряска полезна. Но любое лечение чревато осложнениями. Улавливаете нюанс? Поэтому я и пришел: не поднимайте волну… (Отходит.)
Иванов. Ну… И стоило из-за него копья ломать. Ругаться со всеми, рисковать защитой, а он вместо спасибо…
Сидоров. А вот все про какую-то аварию говорят. Что за авария – не узнавали?
Тюнин. Узнал. Рассказали…
Надежда Петровна. А чего здесь рассказывать?… Обычная история. Наша вылезла с предложением: не увеличивая площади, увеличить производительность. Теснота у нас – сами видели, тут не то что новую аппаратуру – старую еле втиснули. Так она предложила как бы второй этаж сделать. Не целиком, целиком тоже не проходил, а галерею вдоль стен. И на ней – аппараты. И центр свободен, и обслуживать удобно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13