Это может плохо кончиться.Алексид весело улыбнулся:— Мне еще не доводилось слышать, чтобы Пан бродил под самыми стенами Афин. Интересно было бы взглянуть на него.— Да замолчи ты наконец! — воскликнул Лукиан. — На богов смотреть нельзя.— А ты знаешь людей, которые их видели?— Нет. Но в старину это бывало очень часто.— В седую старину, — согласился Алексид. — По правде говоря, поэтам без таких встреч пришлось бы туго. А какая это была музыка?— Она была… ну… какая-то нездешняя. Я такой никогда не слыхал.— Да твой отец, кажется, и не одобряет игру на флейте? — лукаво спросил Алексид.— Да.— И мой тоже. Он не позволил мне учиться у флейтиста. «Благородные мужи играют на лирах, — передразнил она отца. — А флейта годится только для женщин. Эта музыка слишком уж чувствительна».— Вот и мой отец говорит то же самое.— Отцы все на один лад, — вздохнул Алексид. — И где только они набираются одинаковых мнений, слепленных по одному образцу! Может, их выдают полноправным гражданам вместе с табличками для голосования?— Я больше ничего не слышу, — сухо сказал Лукиан. — Наверно, мне померещилось.— Наверно.— Пойдем дальше?— Пожалуй. Если, конечно, ты не боишься встретить Па… э… ну, того, кто играет на свирели, и впасть в священное безумие.Лукиан только презрительно вскинул голову, и друзья зашагали дальше.Они старались держаться у самой воды, но иногда к реке с обоих берегов вплотную подступали отвесные скалы, и тогда им приходилось сворачивать в лес и искать окольный путь. И вот, когда, сделав крюк, они вышли на обрыв, такой высокий, что деревья внизу совсем скрывали от них реку, Лукиан снова остановился.— Что случилось? Ты опять что-нибудь услышал?— Нет. Но я что-то увидел.— Что же?— Как будто человеческую голову…— Без тела? Фу, какое неприятное зрелище!— Перестань валять дурака, Алексид! Я говорю серьезно. Вон там внизу, среди листьев, мелькнуло что-то белое.— Вода, разумеется.— Нет, я готов поклясться, что видел лицо и плечо…— Но ведь белые? А у… того, кто играет на свирели, кожа темная, да к тому же он мохнат, как козел. А рогов ты не видел?— Перестань! Такими вещами не шутят! — прошипел Лукиан (оба они говорили шепотом — на всякий случай). — Неужели ты ни во что не веришь? Разве ты не веришь в нимф?— Да у тебя театральное несварение!— Это еще что такое?— За последние дни ты насмотрелся в театре всяких богов и полубогов, а теперь они тебе повсюду чудятся, потому что твоя печень забита мифами и…— Послушай, — сердито сказал Лукиан. — В лесах и реках на самом деле обитают полубоги. А если я видел не нимфу то кого же? Обыкновенная смертная девушка не стала бы бродить тут в одиночестве.— Ты прав, — согласился Алексид, вспомнив, что Нику ни за что не выпускают из дому одну.Правда, в Афинах были девушки, которых не содержали в такой строгости, — девушки из семей победнее, которым приходилось ходить на рынок и за водой к общественным источникам, — но и они не посмели бы уйти за городские ворота.— Так, значит…— Я же сказал, что тебе почудилось.Значит, и это мне просто чудится? — Вдруг спросил Лукиан голосом, в котором смешались страх и торжество.Теперь и Алексид услышал музыку. Странная тоскливая и манящая мелодия неслась к ним из зеленой пропасти у их ног. Она звала его. И в то же время по телу его пробегала холодная дрожь, а сердце сжималось от страха. Губы его пересохли, ладони стали влажными то пота.— С меня довольно, — сказал Лукиан. — Пошли обратно.— Нет.— Ты что, собираешься спуститься туда? — Лукиан схватил приятеля за руку.— Пусти! Я хочу посмотреть, что это.— Ты с ума сошел! Если там нимфа, она превратит тебя в какого-нибудь зверя или так тебя изменит, что…Алексид вырвался и начал спускаться с обрыва. Отчасти Лукиан оказался прав — это мгновение действительно что-то в нем навсегда изменило.Лукиан несколько секунд стоял неподвижно — страх боролся в нем с чувством долга. Но Алексид все-таки был его лучшим другом, и он заставил себя последовать за ним под вновь сомкнувшийся лиственный свод. Глава 4МРАМОРНАЯ ПЕЩЕРА
Едва Алексид раздвинул ветви олеандра, заслонявшие от него реку, щемящая музыка сразу оборвалась. Нимфа, сидевшая на другом берегу заводи, подняла глаза, увидела его и взвизгнув, вскочила на ноги. Такой визг вряд ли мог вырваться из горла нимфы — точно так же верещала Ника, когда Теон сунул ей за шиворот ящерицу. И Алексид сразу перестал бояться.— Я не хотел тебя испугать, извини, — сказал он вежливо.— Ах! Да это… ничего… — ответила она, с трудом переводя дыхание. Очевидно, она хотела было убежать, но теперь передумала. Их разделяла глубокая прозрачная заводь шириной локтей в десять. Девушка нерешительно засмеялась:— Ты появился так неожиданно, что мне показалось, будто ты не человек, а…— Спасибо!— Что же тут обидного? Ты такой коричневый… и глаза у тебя раскосые, как у него…— Но у меня нет рожек, — заверил он ее с улыбкой. — И ноги самые обыкновенные, без копыт. Вот погляди!Он вышел из зарослей и, помахивая зажатыми в руке ременными сандалиями, остановился у самой воды — обыкновенный юноша в белом хитоне с голубой каймой.Тут из кустов вышел Лукиан. Спокойные серо-голубые глаза девушки раскрылись еще шире.— Вас там еще много? — спросила она.Оправившись от первого испуга, она говорила теперь уверенно и беззаботно, не опуская глаз и не запинаясь от смущения, как те немногие девушки, с которыми они были знакомы. Ее голос был мелодичен, но сильный дорический акцент резал их афинский слух.— Нас только двое, — ответил Алексид. — Не бойся.Она вдруг беззвучно засмеялась. Это был именно смех, не похожий на спокойную улыбку, иногда появлявшуюся на ее губах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59