Мне не под силу состязаться с Аристофаном. Конечно, я мог бы попробовать писать диалоги в духе Софрона, но введя в них философские идеи Сократа…К несчастью, философские диалоги в духе Софрона не показывают в театре! Нам нужна не книга — на изготовление списков требуется время, а чернь вообще ничего не читает, — нам нужна комедия, которую в будущем году мог бы посмотреть каждый афинянин, комедия, которая показала бы Сократа в истинном свете снискала бы ему уважение граждан.— Что за страшная мысль! — заметил Сократ, и его толстый живот заколыхался от смеха.— Но она могла бы спасти тебя от беды — от изгнания или чего-нибудь похуже. Однако, раз уже это неосуществимо, постарайся вести себя потише и не наживай больше врагов.— Я ничего не могу с собой поделать, Ксенофонт. Наверно, боги наслали меня, будто овода, будоражить Афины, и все тут.Алексид и Коринна с сожалением вспомнили, что им пора идти. Они попрощались с Сократом и его друзьями и пошли через поля к дороге — было уже слишком поздно, чтобы следовать за извивами Илисса. Коринне не терпелось высказать свое мнение о новых знакомых, но Алексид был рассеян и отвечал невпопад.— О чем ты задумался? — спросила она.— «Овод», — сказал он медленно. — Какое хорошее название для комедии! Глава 10ГЕЛИЭЯ
Лето подходило к концу. На полях поблескивали серпы, и высохшие золотые колосья с шелестом падали на землю. В виноградниках по склонам гор наливались и темнели тяжелые гроздья. Запряженные волами повозки поднимали длинные густые облака белой пыли. Сухие, сморщившиеся листья на неподвижных деревьях ждали осенних ветров.Все лето Алексид писал комедию.Он сам удивлялся, что случайная встреча с Сократом и Ксенофонтом так на него повлияла. Словно искра зажгла уже готовый костер. Ведь перед этим он так мечтал сочинить трагедию — он даже постарался забыть, что настоящую трагедию может написать только человек, много переживший и выстрадавший, а не вчерашний школьник. Теперь он видел, что его «Патрокл» был выспренним и неинтересным — всего лишь старательное подражание любимым поэтам-трагикам. Он писал «Патрокла» просто потому, что ему хотелось писать, а не потому, что ему надо было что-то сказать.С «Оводом» все было по-другому. Он знал, чего он хочет и что должен сказать: «Вот каков настоящий Сократ. Не Сократ опасен для Афин, а те, кого он показывает в их подлинном виде, — самодовольные и суеверные люди, краснобаи и лицемеры».Но сказать это просто словами было бы недостаточно. Свою мысль он должен был выразить через нелепые положения, в которые попадали его смешные персонажи, воплотить ее в веселых песенках, в шутках, в игре слов, в пародиях и острых намеках. И без всякого нажима, легко.— Вот и со стряпней точно так же, — уверяла его Коринна. — Если у повара нет в руке легкости, он обязательно испортит блюдо.Она вообще ему очень помогала. Прежде чем записать сочиненное, он декламировал ей все до последней строки.— Проверяешь, словно на собаке, — шутила она, хотя никакая собака не была бы такой придирчивой… — Погоди-ка, — говорила она. — Тут у тебя получается чересчур серьезно.Он начинал спорить, но потом убеждался, что она права. Он слишком увлекся, и сцена, как пирог в печке, «подгорела». К счастью, комедию, в отличие от питрога, можно было переделывать по кусочкам во время печения. Можно было добавить новой начинки, а подгорелые куски выбросить и заменить более удачными.— По правде говоря, Алексид, я просто не понимаю, как это у тебя получается, — сказала как-то Коринна.Если она была строгим критиком, то не скупилась и на похвалы, а если нужна была ее поддержка. Никто больше не знал о комедии. Лукиан был поглощен собственными делами — он готовился к большим атлетическим состязаниям и позировал ваятелю. Кроме того, хотя они и помирились, прежней дружеской откровенности между ними уже не было, Леонт все так же и слышать не хотел о Сократе и настоял, чтобы Алексид продолжал занятия у Милона. Таким образом, часы, которые он украдкой проводил с Коринной, иногда в их тайном убежище, иногда в гостеприимной кухне Грого, были единственными его счастливыми часами в это лето, если не считать тех, когда он в одиночестве сочинял свою комедию и с головой уходил в сказочный мир «Овода».— Не понимаю, как ты все это придумываешь, — сказала Коринна, — а потом соединяешь в одно целое.Он попробовал объяснить. Это было нелегко. В школе он основательно изучил стихи знаменитых поэтов, их трагедии и не раз отличался в упражнениях, когда надо было воспроизвести стиль прославленного автора, подделать его излюбленные приемы, уловить характерные обороты речи или же чуть-чуть изменить какую-нибудь известную строку, но так, чтобы она получила совсем иной смысл.— Зрители любят пародию, — уверял он Коринну с высоты своего школьного опыта. — Больше, чем учителя, — добавил он со смехом. — Мой учитель говорил, что я не почитаю великих поэтов. Один раз я даже получил за это хорошую взбучку.Кроме того, в школе они много занимались декламацией, и это ему всегда нравилось. Пока у него не начал ломаться голос, он пел в хоре мальчиков на праздниках, да и теперь принимал участие в менее торжественных песнопениях, когда после уборки урожая юноши ходили от дома к дому, распевая веселые пески и получая за это подарки. Все это, а также частые посещения театра и внимательное изучение списков трагедий и комедий, дало ему достаточно точное представление о правилах драматургии; однако всего этого было еще мало для того, чтобы комедия после ее окончания не оказалась жалкой мальчишеской стряпней, хотя и «недурной для его возраста».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59