Он «вспомнил» что Нелева действительно находилась в бункере в момент старта, но Глеб сказал это небрежно, специально не придавая этому факту значения. Еще ему дали несколько простых тестов на сообразительность. Тут он приятно всех удивил, показав высокие результаты. Его, как только разрешил лечащий врач, стали навещать родители. Глеб немного побаивался, что они будут его ругать, но отец и мать наоборот, жалели его, хотя причину их жалости он не понимал. Ну и что с того что он в сумасшедшем доме? Выпишется и снова в школу пойдет. Сам Глеб за эти недели тоже изменился. Но не благодаря врачам, а потому что нашел в больнице друзей. Континентальный Союз, баллистические ракеты и ядерная война осталась в прошлом. Призрачный, выдуманный мир растворился, как тает туман под лучами солнца. Глеб был почти счастлив, если бы не одно – Нелева. Она как будто заноза вонзилась в него и не давала забыть о себе. Глебу было обидно и горько от того, что она оказалась такой плохой. Но он испытывал не только злость и обиду к Нелевой, примешивалось еще чувство странной тоски и печали, как будто его предал лучший друг. Но ведь Нелева не была его другом. Почему же тогда Глебу хотелось рассказать ей о своих друзьях, ракетах, больнице или просто погулять по нагретому солнцем асфальту разговаривая, и не боясь быть непонятым или осмеянным. Как он например понимал Кащея, Митьку, Киру и доверял им. А те понимали и доверяли ему. Кащей рассказал, что ему снятся странные сны, иногда кошмары, когда он – немецкий солдат или офицер. Он даже врачам об этих снах не говорил.
–Я стою в поле, а вокруг немцы, что-то тараторят по своему, – пересказывал он свой сон друзьям, – а я не немец, на мне лишь форма фашисткая и оружие. Страшно очень, ведь я немецкого не знаю. Хочу бежать – ноги не слушаются. Или другой сон, там я в бою участвовал, опять на стороне немцев. Лежу в окопе, вокруг пули свистят. Вот думаю сейчас меня наши возьмут и расстреляют за предательство, хочу повернуться и назад в немцев начать стрелять, и опять не могу.
Глебу снились сны с Нелевой, и не сказать что очень приятные. После одного из них Глеб даже проснулся в холодном поту. В этом сне они шли по зеленому травяному полю. Которое простиралось до горизонта и соединялось там с небом. На нем опять была надета его военная рубашка с эмблемами и офицерский галстук, он чувствовал непонятную неловкость от того что на нем эта форма. Глеб что-то говорил Ленке, рассказывал что ему надо скорее вернуться в больницу, иначе его будут искать. Но она лишь молча загадочно улыбалась ему. А потом она взяла его за руку. Он хотел спросить зачем, она это сделала. Но не успел. Свободной рукой Нелева показала куда-то вперед. Глеб проследил взглядом за ее рукой и в тот же миг его ослепила вспышка. Он инстинктивно прикрыл ладонью глаза, но вспышка уже прошла. Теперь перед ними возвышался огромный черно-красно-белый атомный «гриб». А они стояли, держась за руки и смотрели на него, как на фантастическое чудовище. Глеб еще успел удивиться, почему их не смело ударной волной и не сожгло вспышкой. А Нелева повернулась к нему и сказала: «А вот так Глебочка, термоядерные войны заканчиваются». Тут Глеб проснулся. Потом он еще долго вспоминал этот сон.
А в понедельник вернулся из отпуска Кира и первым делом отозвал в сторону Глеба, когда тот после завтрака направлялся в класс.
–Глеб, у меня тут для тебя подарок есть, – шепотом сказал он, – ты его сейчас спрячь в тумбочку, чтобы никто не увидел, а в классе скажи, что чувствуешь себя плохо и иди в палату. Я тоже туда подойду, объясню что к чему. Или нет, сначала спрячь и сразу в класс иди, а я тебе потом скажу что делать.
С этими словами он протянул Глебу черный кожаный дипломат. Приняв этот необычный подарок у Киры, Глеб чуть не выронил его из рук, тот весил килограмм пять, не меньше.
–Ты туда кирпичей чтоли напихал?! – вырвалось у Глеба.
–Тс-с, – зашипел Кира и с заговорщицким видом прижал палец к губам. Глеб только хмыкнул в отвел, и пробурчал:
–То же мне секреты.
Как и у всех ребят в отделении у него имелась своя «отмычка» от больничных замков, которую он всегда носил с собой в кармане пижамы. Родители давно уже привезли ему нормальные рубашку, тренерки и брюки для улицы, но он надевал их лишь на прогулку, предпочитая в отделении ходить в больничной одежде, свободной и удобной. Глеб оглянулся по сторонам, и не заметив медсестер или воспитателей, быстро подошел к двери палаты, открыл ее и войдя сразу же захлопнул. Затем пробежал, лавируя между кроватей к своей тумбочке и попытался убрать туда дипломат Киры. Ничего не получилось. Кейс не умещался ни боком, ни стоя, слишком велик он был для тумбочки. Глеб выругался и стал смотреть по сторонам, размышляя куда бы спрятать кейс. Он конечно мог бы отнести его в класс и положить в шкаф, где ребята хранили сумки с вещами, которые не помещались в тумбочки или санитарки запрещали их там держать. Но это означало подвести Киру, не выполнив его просьбу. Глеб подумал и решил временно запрятать кейс под матрац. Все равно пол будут мыть только через два дня, поэтому никто ничего не заметит, а за это время он что-нибудь придумает или просто положит этот подарок-чемодан в шкаф. Глеб быстро поднял край матраца и положив дипломат на железные пружины кровати, накрыл его. Получилось скверно. Даже беглого взгляда было достаточно чтобы понять что под матрацем что-то лежит. «Ладно, потом перепрячу, сейчас все равно никто не увидит», – подумал Глеб и быстро пошел прочь из палаты, чтобы его ненароком не хватились в классе. Ему повезло, в коридоре опять никого не было и он, пройдя к классу, вошел в открытую дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119