О своей жизни они при этом не думают.
Вот эта самоотверженность во имя высокого гуманизма наряду с высокой профессиональной подготовкой и великолепным техническим оснащением и позволяет нашим милиционерам побеждать преступников. Порой и дорогой ценой, порой ценой собственной жизни, но побеждать. Ну, что ж, победа в смертельной борьбе редко обходится без жертв.
Но это победа...
А теперь перенесемся в московский кабинет генерала в тот момент, когда раздался звонок и голос далекого дежурного четко доложил о чрезвычайном происшествии - похищении иностранными преступниками советского лайнера ИЛ-62, следующего по маршруту Москва - Токио, который через сорок минут приземлится в далеком городе для дозаправки. Преступники, требуют, грозя перебить детей, чтобы их доставили в район Цейлона.
В этих случаях согласно существующим международным соглашениям во имя сохранения жизни невинных людей полагается выполнить требование воздушных пиратов.
Казалось бы, все ясно.
И вот тут возникло совершенно непредвиденное обстоятельство.
Связь между далеким городом и Москвой работала непрерывно. Местное милицейское начальство доложило генералу следующее.
При посадке навигационное оборудование самолета получило повреждения. Не столь значительные, чтобы нельзя было лететь, но при которых серьезно снижается безопасность полета в нормальных условиях дальнейший полет был бы, разумеется, запрещен. Но в данном случае преступники категорически настаивают на продолжении пути.
Они грозят, что, если их требование не будет выполнено, они каждый час будут убивать одного пассажира. До тех пор, пока самолет не поднимется в воздух.
Только что, открыв двери, они выбросили из самолета труп человека.
Какие будут указания?
Что же происходило в те ночные часы на аэродроме далекого города?
К тому моменту, когда огромный лайнер, со свистом разрезая мрак, приземлялся на взлетной полосе, когда он несся по бетону, когда ревели, тормозя, двигатели, были приняты все возможные меры к его приему.
Но дело в том, что в сложной полетной обстановке, ночью, за короткий срок невозможно было перестроить расписание воздушного движения, и, выполняя требования преступников, ничего другого не оставалось, как посадить самолет на этот аэродром, могущий принимать ИЛ-62, но уже давно не делавший этого, поскольку существовали другие, куда более совершенные.
Посадить лайнер ночью на незнакомый и лишенный некоторого важного оборудования для ночной посадки аэродром да к тому же когда за спиной стоит человек с направленным на тебя пистолетом - нелегко даже очень опытному летчику.
Итак, совершенная первым пилотом посадка могла бы служить образцом работы в подобных обстоятельствах. И все же случилось повреждение. Лететь при нем можно, но безопасность полета намного снижена. И в этих условиях, выполняя требования налетчиков, перелетать Гималаи, а может, и океан, следовать неизвестным маршрутом, садиться на неизвестных, а возможно, неприспособленных к приему такого самолета аэродромах граничит с самоубийством. Летчик так и сказал рослому мужчине со шрамом возле уха и ледяным взглядом бесцветных глаз, главарю бандитов, насколько он понял.
- И наплевать, - ответил тот и усмехнулся, - вы должны понять, пилот, что, если мы окажемся в руках полиции, нам смертная казнь обеспечена. А так есть все же шансы спастись. Ясно? Это я к тому говорю, чтобы вы знали - терять нам нечего.
- Вам, может быть, нет, - пытался возразить летчик, - но ведь самолет набит пассажирами. Плевать вам на взрослых, так хоть детей пожалейте - их же двадцать семь.
- Вы что, идиот, - рассердился человек со шрамом, - или притворяетесь? При чем тут пассажиры, дети? Да я не двадцать семь двадцать семь миллионов детей готов отправить на тот свет, чтобы спасти свою шкуру. А вы мне - дети... Так вот, слушайте: если через час мы не поднимемся в воздух, я пробью башку одному из пассажиров. Еще через час - второму и не гарантирую, что это будет взрослый.
- Я должен сообщить о ситуации начальству. Без его разрешения я самолет в воздух в таком состоянии не подниму, - твердо заявил пилот.
- Сообщайте. И мои условия тоже.
К угрозам бандитов отнеслись недоверчиво.
А вот опасность полета беспокоила всех - ведь речь шла о жизни без малого двухсот человек.
Наступило томительное ожидание.
В ярко освещенном по требованию налетчиков салоне неподвижно и молча сидели пассажиры. На них словно напал столбняк. Лишь дети порой тихо плакали, что-то бормотали, большинство из них спали.
Белинда так же спокойно, как в первую минуту, стояла с пистолетом в руке в хвосте самолета. Казалось, ее не коснулись усталость и волнение. Равнодушный, но внимательный взгляд следил за каждым движением, за десятками затылков (пассажирам было приказано не оборачиваться).
А у первого ряда кресел стоял Утиный Нос, и его взгляд тоже непрерывно скользил по салону.
В отсеке возле пилотской кабины сидела на откидном стульчике Ру все с тем же япончонком на коленях. Ребенок безмятежно спал, посапывая носом и не ощущая пистолета, приставленного к его гладким, черным, подстриженным низкой челкой волосам.
С разрешения Рокко стюардессы унесли тело Наташи в кухню (чтобы не пугать пассажиров - они не хотели проходить салон) и, положив на расстеленное на полу одеяло, накрыли с головой другим.
Рокко стоял у входа в кабину летчиков и, нахмурив брови, внимательно следил за переговорами с аэродромным начальством.
- У них нет соответствующего горючего, - безразличным тоном сообщил пилот. - Для ИЛа необходимо особое, которого здесь нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36