Но вечера у него оставались свободными.
И он нашел им применение.
Он даже удивился себе, когда, загнав машину в какой-то пустой проулок, незаметно приблизился к скрытому за деревьями, хорошо знакомому дому. Как он здесь оказался? Как? Чего хитрить с самим собой! Оказался, потому что слежка за этим домом входила в его план.
Он простоял там долго, спрятавшись в кустах расположенного напротив, судя по всему, необитаемого дома. За это время на «прием» к Бьорну приходило три человека. Он всех их заснял с большим увеличением специальным фотоаппаратом, позволявшим снимать в темноте.
На следующий день он сфотографировал еще двоих. И совсем не удивился, когда на третий день увидел Лиоля. Было бы странно, если б тот не ходил сюда. Взял в техническом отделе якобы нужный ему для выполнения очередного задания аппарат, с помощью которого по вибрации оконных стекол можно было подслушивать разговоры снаружи с большого расстояния. Но ничего не получилось. Бьорн был очень осторожен, и его «дом свиданий» оказался под защитой специального электронного щита, исключающего подслушивание снаружи.
О том, чтобы забраться в дом, Кар и не помышлял, он понимал, что встречавшим его за дверью агентом охрана дома, конечно, не ограничивалась.
Каждый раз он добывал очередную порцию снимков, узнавал людей, записывал номера машин (и такое бывало). Кар размножал все это в трех экземплярах и дополнял ими конверты, лежавшие в банках в арендованных им сейфах.
Проводил он свою разведывательную работу и в недрах «Ока». То, что раньше совершенно не интересовало его, как, впрочем, и большинство других рядовых агентов, теперь он фиксировал, запоминал, сопоставлял.
Он задавал «случайные» вопросы, заглядывал ненароком в безразличные ему раньше документы, заводил беседы с коллегами, особенно когда они были под хмельком. Что-то незаметно фотографировал, что-то записывал на миниатюрные диктофоны.
Его досье росли, и теперь в его банковских сейфах хранились уже не конверты, а толстые пакеты.
Как-то позвонил Эдуард. Он поинтересовался делами Кара, спросил, не собирается ли тот возвращаться в Университет. Из деликатности не спрашивал, почему Кар бросил учебу и чем вообще занимается сейчас, считал, что из-за Серэны.
- А мы готовим великолепную акцию, - похвастался Эдуард, что было ему несвойственно, - хочешь знать - приходи.
- Приду, - сказал Кар, - или давай пройдемся. «Может, теперь линия прослушивается?» - подумал он.
Они встретились в сквере, откуда открывался чудесный вид на порт - на золотые цепочки фонарей, ярко освещенные корабли, мигающие огни маяков. Они сидели на железной скамейке, над ними шелестели листья пальм.
- Так вот, - увлеченно повествовал Эдуард, время от времени машинальным жестом поправляя очки, - ты знаешь, что миролюбивые армии нашего блока, - он усмехнулся, - проводят учения как раз тут, ну, в ста километрах за нашей границей. Демонстрируются дружба и могущество двух армий. Высадка десанта на побережье врага. Знаешь?
- Ну знаю, газеты читаю, - подтвердил Кар. - Надеюсь, вы не собираетесь атаковать союзный флот?
- Представь себе, собираемся! - рассмеялся Эдуард. - И притом с воздуха. Хотим бомбардировать высадившиеся части. С воздуха.
Кар молчал, он не понимал.
- Значит, так, - продолжал объяснять Эдуард, - мы зафрахтовали вертолет. Не думай, это трудная штука. Но тут помог Лиоль, у него какие-то там знакомства на аэродроме. Вертолет прогулочный, но на время военных учений все прогулочные полеты запрещены. Так вот…
- Лиоль? - удивился Кар. - А он что…
- Лиоль у нас член комитета по проведению акции и, между прочим, очень активный, я тебе уже говорил. Оказался смелый парень. Так вот, мы загружаем в вертолет несколько корзин цветов - белых и зеленых - словом, цвета «Очищения». (Белый - символ духовной, а зеленый - экологической чистоты.) В момент высадки, когда десантники будут атаковать береговые укрепления, наш вертолет окажется над ними, и мы выбросим на головы солдат цветы. Мы хотим сказать этой акцией: «Единственные снаряды, которые могут падать на человечество, - это цветы, символы жизни, а не смерти». Ну как?
- А кто полетит в вертолете? - спросил Кар.
Эдуард удивленно посмотрел на него:
- Кто полетит? Я полечу, Роберт, Ингрид, Лиоль, еще человек пять наших активистов, наиболее энергичные.
- Вы не боитесь, что вам помешают? Надо ведь взлететь, пересечь границу, полетать над территорией, где идут учения, вдруг собьют?
- Взлететь взлетим. У нас хороший пилот - друг Лиоля, у него есть разрешение на перелет границы. Лиоль сказал, что все будет в порядке. Конечно, нас, скорей всего, заставят приземлиться. Ну и что, цветы-то уж сбросим. Оштрафуют, продержат в участке пару дней и отправят обратно. Мы ведь действительно сбросим не бомбы, а цветы, и вряд ли они кого-нибудь поранят, даже если солдаты будут бегать без касок.
- Да, конечно, - рассеянно поддакнул Кар, он был занят своими мыслями. - И когда вы собираетесь загрузиться в ваш вертолет?
- По нашим сведениям, высадка начнется в семь утра послезавтра. От города туда километров двести, до границы сто и еще сотня. Это минут сорок. Словом, в шесть мы будем на аэродроме. А Лиоль так вообще там будет ночевать - проследит, чтоб ничего не случилось с цветами, мы их, кстати, уже спрятали - десять корзин цветов - в домике около аэродрома. За два дня не завянут.
- Скажи, Эдуард, а кто знает, где спрятаны цветы?
- Никто не знает, даже пилот, - ответил Эдуард, он снова удивленно взглянул на Кара. - И потом, они будут там под охраной Лиоля. А почему ты спрашиваешь?
- Значит, спрятали в надежном месте?
- Да что ты беспокоишься!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101