Сам он был скорее безобиден, но чрезвычайно утомителен.
Я немедленно вспомнил об этом, когда он переключился с описания своих подвигов на мою скромную персону. Честно говоря, я перестал его слушать сразу за воротами тюрьмы, и оттого внезапно прозвучавшее из его устное имя заставило меня вздрогнуть.
– … не узнаю вас, – выговаривал строго Канно. – В последнее время в списке дисциплинарных нарушений вы фигурируете чаще, чем Тито. Надеюсь, вы понимаете, что подобное поведение ставит под сомнение…
Я снова поднялся над потоком его неудержимой речи, едва придерживаясь поверхности и изредка кивал с самым серьезным видом, хотя было темно и вряд ли Канно, сидящий на противоположном сидении, заметил бы выражение моего лица. Просто отчего-то я был уверен, что Анвер не спускает с меня пристального взгляда, а он славился своей способностью различать даже невидимое. В детстве мы все были уверены, что он чародей.
– К сожалению, я сомневаюсь, что ректорат решит доверить именно вам написание праздничного гимна, как предполагалось ранее. Но теперь ясно, что вряд ли возможно поручить столь ответственное дело ученику, прославившемуся безответственным поведением… – продолжал стрекотать Канно.
О чем это он? Какой еще праздничный гимн?
– Оставьте, наставник, – внезапно вмешался Анвер, похоже, тоже утомленный нотацией. – Кого вы пытаетесь напугать? Вы ведь разговариваете не с ребенком. Всем ясно, что юбилейный гимн имеет особое значение и ни кому, кроме Кира его создать не доверят, хотя могу поклясться, что как раз его эта честь отнюдь не обрадует…
– Среди наших воспитанников есть и другие талантливые музыканты, – надменно заявил Канно.
– Безусловно, есть, – согласился Анвер. – Вот только Кир-Музыкант у нас один. И каким бы ни было его поведение, это никак не отразится на его способностях.
– Но это непедагогично! – воскликнул Канно, забываясь на мгновение, тут же умолк и добавил тоном ниже: – Простите, наставник Анвер, смею с вами не согласиться. По моему скромному мнению, подобные проступки наших воспитанников непростительны. Им не следует потакать. Плохое поведение требует примерного наказания.
– Думаю, сотворение праздничного гимна послужит Киру достаточным наказанием, – пробормотал Анвер словно про себя, а потом добавил: – Кроме того, я лично не вижу вины нашего воспитанника в произошедшем. На него напали, он защищался… Это нормально.
– Он затеял драку в приличном учреждении. Кроме того недавнего прискорбного происшествия не было бы и в помине, если бы сей молодой человек тратил свое свободное время с пользой для себя и окружающих…
– Достаточно, – веско произнес Анвер, и хватило одного короткого слова, чтобы угомонить рассерженного Канно.
Я с любопытством уставился на Анвера. Что это с ним?
Абсолютное большинство воспитанников Гнезда относились к заместителю ректора с уважением и симпатией. И не без оснований, ибо он отличался не только умом, что было естественно для преподавателя подобного учебного заведения, но и справедливостью. Он нередко вступался за воспитанников, если считал это нужным, но, как правило, никогда не спорил с другими преподавателями в нашем присутствии.
Несколько минут поколебавшись, я улучшил момент, когда Канно затеял очередную сварливую перепалку с возницей, демонстрируя дремучее невежестве в вопросе обращения с лошадьми, а утомленная Илла задремала, и добыл из своего кармана мятую записку Вевура, которую мне вернули вместе с остальными вещами стражники.
– Наставник, один человек утверждает, что он – ваш знакомый и просил передать вам вот это… – маясь неловкостью, произнес я. Замусоленная бумажка выглядела странно в ухоженных пальцах Анвера. Словно ночная, пыльная бабочка, присевшая на распустившийся цветок.
Анвер несколько мгновений при свете болтающегося на повозке фонаря вчитывался в закорючки, явно находя в них смысл, усмехнулся, поднял на меня прищуренные, внимательные глаза. Затем порвал записку.
Я разочарованно наблюдал, как улетают мелкие клочки, пропадая в черноте ночи. И сильно удивился, услышав внезапно тихий голос наставника.
– Зайди завтра в мою приемную. Я оставлю для тебя ключ и разрешение. Библиотекари подскажут, что и где искать… Раз господин художник считает, что это самый действенный способ уберечь лучшего композитора современности от попыток свернуть себе шею в желании удовлетворить свое законное любопытство – так тому и быть…
Я озадаченно глазел на Анвера,
Светильники по случаю позднего часа горели через один. Поэтому полутьма в коридорах, между островками света царила плотная, разбавленная разве что тусклыми пятнышками ползучих светлячков, которые развлекались, вычерчивая на стенах замысловатые загогулины.
Засмотревшись, я едва не налетел на кого-то, шедшего впереди.
– Вейто! – изумился я, когда человек, болезненно охнув, повернулся. – Ты что здесь… Что стряслось?
– Ничего, – быстро ответил Вейто, пряча за спину обмотанную тряпкой руку. Несмотря на сумрак, я с изумлением разглядел, что одежда на Вейто порядком изодрана и испачкана грязью, будто он продирался через колючие кусты. Да и лицо расцарапано.
– Бурная ночь? – хмыкнул я невольно. – А я думал, только мне довелось повеселиться…
– Упал неудачно, – ответил Вейто неохотно. Глаза его блестели лихорадочно, а взгляд слегка плавал, как при сильном жаре. – Пойду я… – И он, прихрамывая и убыстряя шаг, двинулся по коридору в сторону своей комнаты.
Света было немного. Но даже его хватило, чтобы заметить обломок ветки дозорщика с одиноким, продолговатым листиком, торчащий из-под воротника центовой куртки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155