Похоже, творец слишком торопился, когда вязал его, или сбежал, не доделав.
Так… А это что? Я уже настолько настроился на встречу со странным, что, узрев среди деревьев автомобиль, ошарашено замер, разглядывая его и подозревая некую каверзную ловушку. Но видавший виды, потрепанный «кентавр» смирно стоял посреди небольшой прогалины, присыпанный облетевшими листьями, и всем своим видом демонстрировал исключительную благонадежность.
Лес за машиной слегка разредился. Там, кажется, была когда-то дорога. Только очень старая и почти исчезнувшая со временем. «Кентавру», чтобы прорваться сюда, потребовалось буквально капотом прокладывать себе путь через подлесок. То-то у него такая царапина на левой двери. Да и побит, бедняга, изрядно. Кувыркались они на нем, что ли?
А вот обойти автомобиль издалека не представлялось возможным. Слева стволы опутывал «плющ» из арсенала полицейских служб, а справа землю разрывала короткая, но глубокая балка, откуда торчали каменные остроконечные столбы и несло сладковатой, мертвящей вонью.
Я осторожно приблизился к машине, внутренне напружинившись и готовясь отразить любое нападение. Шаг, еще шаг… На лаковом синем боку «кентавра» пристроился размытый солнечный зайчик. Все стекла в машине целые, колеса, полуутопленные в листве, накачаны. Машинально проведя ладонью по капоту, я убедился, что он холоден, влажен и припорошен трухой, словно автомобиль простоял здесь не один час. Но не больше пары дней. Салон заперт, внутри никого нет, только валяется смятый плед. А еще вокруг машины притаился не замеченный мною поначалу витой шнур сторожевого заклятия; изрядно потрепанного, между прочим. То ли машину неоднократно пытались вскрыть, то ли сам лес изъедал чужую магию, как коррозия.
За «кентавром» тянулись почти затянувшиеся колеи, уводящие в сторону шоссе. Кто-то прибыл оттуда, оставил здесь машину и… И где он сейчас?
Я прикрыл глаза, попытавшись просканировать пространство на поиск живого, доверяясь не столько магии, сколько интуиции и внутреннему чутью… Нет, бесполезно. Лес давил своей темной, непроглядной массой. Различить здесь чье-то присутствие все равно что искать рыбу в штормовом океане.
Зато далеко впереди проступило синеватое мерцание Врат, коему даже аура колдовского леса не помеха. Судя по оттенку, Врата и впрямь привязаны к Воздуху. Справочник не соврал.
Наверняка придется прыгать с обрыва, пытаясь попасть в створ…
Я вздохнул и, обогнув смирного «кентавра», двинулся по направлению к Вратам, выверяя каждый шаг, стараясь смотреть одновременно на все четыре стороны (и еще под ноги), пробуя на вкус воздух, касаясь леса вокруг и слушая, слушая, слушая… Ощущение взгляда в спину только что не жгло шкуру. Еще немного – и дымиться начну. Причем казалось, что взгляд двоится. Один – недобрый, зыбкий, обволакивающий со всех сторон, принадлежал лесу, и за время своей прогулки я уже успел привыкнуть к нему, а вот второй появился позже, прицепился, как крюк, где-то возле машины. Одиночный и пристальный. Так мог смотреть только человек. Несколько раз я резко оборачивался, пытаясь захватить наблюдателя врасплох, и пару раз мерещилась смутная тень среди стволов. Но каждый раз никаких явных следов не обнаруживалось, и я шел дальше, выплевывая сквозь зубы нарастающее раздражение вперемешку с ругательствами.
Еще шагов через двадцать земля в прямом смысле ушла из-под ног, и я провалился в яму. Заскользил вниз, судорожно пытаясь ухватиться за рассыпающиеся черными склизкими хлопьями стенки. Почва – податливая, неприятно мягкая словно разлагающаяся плоть, – покорно крошилась под пальцами, не позволяя зацепиться… Каким-то чудом я ухватился за древесный корень, опасно затрещавший под моим весом, и повис, впившись в шершавую плеть.
Пахло сырой землей, древесиной и тленом. А еще сухими травами, камедью и воском. Воцарившуюся тишину разбавлял шорох сыплющейся земли и неприятно-пронзительный, хотя и на пределе слышимости, звук. Ноющий и дробный, будто прошивающий множеством незримых мелких игл зуммер. Аж зубы заныли… Далеко вверху отверстие колодца стремительно затягивалось плетенкой прутьев, корешков и травы. Процеженного через быстро зарастающую решетку света едва хватало, чтобы оглядеться.
Прямо напротив, на изгибе другого корня, торчащего из рыхлой стенки, сидела тряпичная, грязная до невозможности кукла, одетая в пестрое платьице. На непропорционально большой голове были нарисованы закрытые глаза, сверху грубо прошитые толстой ниткой крест-накрест, и нарисован широкий рот, перехваченный косыми стежками. Кукла таращилась, несмотря на сомкнутые и зашитые веки, тяжело и изучающе.
От непрерывного зудения чесались десны. То ли из-за подточенной болезнью остроты восприятия, то ли из-за природной неуклюжести, но я шагнул прямиком в ведьмино дупло. Не столько даже ловушка, сколько традиционный ведьмовской накопитель силы.
Не спуская глаз с отвратительной куклы, я принялся аккуратно спускаться. Лезть вверх прямо здесь смысла не имело, земля осыпалась быстрее, чем я взбирался. Но внизу должен быть лаз, через который можно выбраться в соседний колодец, где, возможно, деревьев побольше и почва лучше укреплена. В иных лесах вся земля пронизана ходами, как спелое яблоко червоточинами.
Лаз и в самом деле отыскался, едва проходимый и, видимо, давно брошенный. Возле него висела на стене, приколотая ножом, вторая кукла с выпотрошенным брюхом. Из брюха ее торчали неопрятные, слипшиеся клочья седых волос вперемешку с сухой травой. Глаза и рот куклы испачканы багровыми кляксами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187