– Шаграт вылез из кресла. – У нас с собой целых два обалдуя, которые нам на хрен не нужны. А Суслику сгодятся.
– Мне нельзя, – сказал Тир. – Я обещал.
– А я не обещал. Жертвоприношение. – Шаграт произнес это слово по слогам. – Я умею. Если я их мочкану как надо, ты сожрешь – никуда не денешься. Да хоть одного, тебе и одного хватит. Только надо, чтобы Падре и Мал добро дали. А то испортят все. Цыпа не испортит, он за тебя сам кого хочешь кишками удавит.
Это становилось интересным.
Шаграт предлагал убить, причем не просто убить, а принести в жертву Тиру одного из пилотов шлиссдарка. И хотел заручиться для этого одобрением Падре и Мала. Забавный обмен: жизнь человека на жизнь демона. Демон, конечно, свой, но за прошлую ночь столько всего случилось, что даже Казимиру хотелось иногда держаться от Тира подальше. Так что, может, демон уже и не свой, а так… просто демон. А Деррит и Лато, они не свои, зато они люди. Ага. Просто люди, которые, как ни поверни, а заслуживают жизни больше, чем просто демон, и, может, даже больше, чем свой демон, и уж точно не заслуживают смерти.
В отличие от демона.
Казимир ожидал продолжения. Его собственную позицию Шаграт обозначил неизящно, но абсолютно верно. И Казимир готов был, если понадобится, придержать и Падре и Мала, пока орк будет проводить обряд. Но тут была одна тонкость: Шаграт ведь не зря настаивал на разрешении двух других пилотов Стаи. Принеси он жертву без их согласия, и Тиру-то уж точно придется из Стаи уйти. Его не смогут больше терпеть. Даже если захотят, все равно не простят того, что его жизнь куплена за счет жизни человека. Шаграта простят, что взять со зверушки, но он без Тира пропадет. Он же никого больше не слушает… ну Эрика еще, конечно. Но Эрик не присматривает за ним постоянно.
Казимир подумал, что Тиру только на пользу пошло бы развязаться со Стаей. В Стае расти некуда, они все пятеро – рядовые, они рядовыми и останутся, если их не расформируют.
– Ну-ка, Шаграт, еще раз давай, – попросил Мал. Когда только успел проснуться? – Или ты убьешь, или Суслик помрет, так, что ли?
– У Суслика спроси.
– Отвяжитесь, – сказал Тир, – а лучше подеритесь. Все больше пользы.
– Тебя не спрашивают, – отрезал Падре. – И что, Шаграт, ты умеешь совершать жертвоприношения?
– Ну.
– Не нукай. Душа человека, которого принесли в жертву демону, попадает в ад.
– А мне насрать!
Падре вздохнул и тяжело встал из кресла.
Шаграт настороженно прижал уши. Тир хмыкнул и уставился на Падре с нескрываемым любопытством. Он слегка улыбался. Нехорошо улыбался. Но улыбка производила бы гораздо более сильное впечатление, если бы сам Тир выглядел получше. Шаграт прав, их демону приходится нелегко.
Мал тихо присел в ближайшее кресло. Все смотрели на Падре. А тот прошел на другой край пассажирской зоны, отвязал от кресел пилотов шлиссдарка. Они не трепыхались. Во-первых, не слышали разговора. А во-вторых, имея дело с Падре, в любом случае лучше не трепыхаться.
Придерживая за локти, Падре повел обоих пилотов на корму. Шаграт, перескакивая через кресла, устремился туда же. На корме места больше, там удобнее… там много чего удобнее. Не пройдя и половины пути, Падре развернулся к краю палубы, с силой толкнул за борт Лато. Тот завяз было в защитном поле, но Падре, уже обеими руками, бросил на него Деррита, и поле вязко расступилось, не выдержав двойной нагрузки.
Пилоты даже крикнуть не успели. А если и успели – все равно было не слышно.
Зато слышно было Шаграта. Тот от неожиданности зацепился за кресло, упал, ударился локтем обо что-то твердое, и орал сейчас, и сыпал ругательствами, понося Падре на чем свет стоит.
Мал, нисколько не удивленный, пролез меж кресел и поставил Шаграта на ноги.
– Ты понимаешь, зеленый, нельзя человечью душу губить. Падре же сказал.
– Вот именно, – подтвердил Падре, – так они погибли, зато спаслись. А Суслику и меня отдать можно.
– Или меня, – кивнул Мал.
Шаграт заткнулся. Стало тихо. Казимир не решался подать голос.
И в этой тишине рассмеялся Тир.
Ему было весело. Всем – тошно, а ему весело. Он смеялся над ними. Над всеми. Над обалдевшим Шагратом, над так и не рискнувшим вмешаться Казимиром, над готовностью Мала к самопожертвованию, и над Падре, ставшим убийцей ради спасения души.
– Ну вы, блин, даете, – проговорил он сквозь смех, – придурки. Это ж надо… все сдохли, а пользы никакой! Люди… – Тир протянул это слово то ли с уважением, то ли с изумлением. – Что ж вы дураки-то такие, а?
Падре выругался. Грязно и очень искренне.
Тир слабо взмахнул рукой:
– Там, у Риттера в бардачке книжка. Давай, Падре, возьми ее! Посмотрим, что она тебе скажет.
Он вновь рассмеялся и откинулся на спинку кресла.
Никто не разделил его радости. Даже Шаграт. Тот вряд ли что-то понял, кроме того, что Падре выкинул нужных людей, и ловить их уже поздно, но Шаграту и этого хватало, чтобы злиться и расстраиваться.
– Что делать-то теперь? – спросил сердито. – Суслик?
– Да ничего, – весело ответил Тир. – Ты можешь, конечно, Падре зарезать, но я его съесть не смогу. И Мала тоже не смогу. Шаграт, за Цыпу осади, он тебя первый зарежет. Ох, – он сжал пальцами виски, – давайте, продолжайте лаяться, мне вашей грызни как раз до Геллета хватит.
– Что с нами не так? – спросил Падре. – Откуда бы такая переборчивость?
– Лопну я, – ответил Тир почти серьезно, – пополам порвусь. Вы же в небе, ребятки. Как я. Мне столько не съесть. Я у вас еще маленький.

Они изрядно позабавили его. Стая. Детский сад в самолете, а не взрослые парни. Ну и подкормили, конечно. Расчеты Тира на то, что Падре и Мал будут переживать за Риттера, не оправдались:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129